Бегство от Франка

Девочка стоит перед красным стандартным домом и смотрит. Из его окон струится свет. Гардины. Горшки с цветами. В доме люди. Они сидят за столом, то и дело наклоняясь друг к другу. В глубине комнаты зелеными и золотыми шарами сверкает елка. Девочка прячется за сугробом, однако, когда она приподнимается на цыпочки, ей все это видно. Скоро полдень, но все-таки темно. Контуры снежного сугроба у калитки кажутся фиолетовыми. На планках штакетника маленькие снежные шапочки. Синицы дерутся и шумят в кустах живой изгороди. Девочка подходит к двери и стучит. Через минуту другая девочка, живущая в этом доме, открывает дверь и спрашивает у пришедшей, что ей нужно.

— Можно, я ненадолго зайду? — быстро спрашивает девочка.

— Сейчас неудобно, у нас собрались родные, — отвечает хозяйка.

У нее за спиной светло и уютно, слышны негромкие голоса. Пахнет кофе, какао и горячими пончиками. Пряниками. Девочка поворачивается и быстро убегает. Она летит по дороге, по полям. Ее сапог застревает в снегу. Варежки она тоже потеряла. Но она не останавливается, пока не добегает до тяжелой исцарапанной двери приюта. Краска вокруг дверной ручки облезла, крыльцо обшарпано множеством ног. Девочка знает, что ей нельзя войти в дом в одном сапоге и без варежек, и, прихрамывая, бредет обратно по той же дороге. Она сильно припадает на одну ногу, передразнивая старого церковного служку. Нога, на которой нет сапога, давно промокла. Девочка идет по своим следам и находит потерянные вещи. Сперва сапог, в котором полно снега, потом варежки. И понимает, что должна радоваться. Потом она возвращается к тяжелой исцарапанной двери. Позже все дети собираются в холодной гостиной. В углу стоит дерево, которому здесь явно не по душе. Оно роняет иголки на серый крашеный пол. Некоторым детям знакомые прислали подарки. Девочке никто не прислал. Дежурный воспитатель включает радио. Оттуда доносится звон колоколов. Счастливого Рождества.

Дорога через Германию

— Почему они не считаются с тем, что не все понимают немецкий? — раздраженно спрашиваю я.

Через равные промежутки времени металлический голос по радио скороговоркой сообщает о пробках, авариях на дорогах и гололеде, но, к сожалению, понять сказанное невозможно.

— Ты только взгляни, какая кругом красота! Солнце! У нас с собой термос с кофе, бутерброды и перспектива пообедать в пятизвездочном отеле. Мы, неутомимые путешественницы, едем в Венецию на «хонде CR-V» с новенькими зимними покрышками, — весело отзывается Фрида.

Несколько часов меня занимала мысль, что это будет лучшее путешествие в моей жизни. Для этого нужно так мало, ведь я почти никуда не ездила. К концу дня фары машин стали видны лучше, деревья и ландшафт обрели более четкие контуры. Небо белой крышей опустилось на темноту. По обе стороны шоссе облака состязались в марафонском беге, во весь голос пели трейлеры. Особенно те, которые ехали быстрее ста тридцати километров в час.

Мы катили уже по той местности, которая на карте была обозначена как Французские Альпы, когда не на шутку зарядил снегопад. Один за другим мелькали дорожные указатели с плохо закамуфлированным напоминанием о Франке. Франкенвальд и ему подобные. Ведь я знала, что это не имеет никакого отношения к Франку, и, скорее всего, в древние времена было связано со Страной Франков. Однако время от времени напоминание о нем портило мне настроение. Снегопад тоже не мог его улучшить. «Дворники» на стекле стонали от непосильного физического труда. Большие мокрые хлопья снега налипали сугробами на лобовое стекло. К счастью, Фрида вела машину по правой полосе. При этом, правда, мы часто останавливались из-за того, что кто-то соскользнул с полосы и оказался на обочине. Или просто из-за плохого покрытия.

Напряжение Фриды заметно усилилось. Раза два она проскочила на красный свет вслед за теми, кто ехал впереди нас. Скорость движения снизилась до двадцати километров в час. Неожиданно впереди возник автомобиль, остановившийся поперек шоссе, частично загородив нашу полосу. Перед ним с задумчивым видом стоял водитель. О том, чтобы остановиться и помочь ему, не могло быть и речи. Это бы только усилило хаос и, может быть, вызвало столкновения.

— Хорошо, что тут много телефонов экстренной помощи, — сказала я, чувствуя, что во рту у меня пересохло. Фрида промолчала. Мы двигались рывками со скоростью пятнадцать километров в час, иногда переходя на шестьдесят или семьдесят. Потом вообще останавливались. Машины шли почти впритык. Шоссе было забито. Мы слушали радио, чтобы, если повезет, узнать, что происходит. Но так ничего и не узнали. Вскоре послышался резкий вой сирен.

— Интересно, как они доберутся до места аварии? — спросила я, но Фрида по-прежнему молчала.

Мы сидели и смотрели на три забитые машинами полосы и такую же забитую обочину. Между машинами не проехала бы даже ручная тачка, не говоря уже о аварийной службе или скорой помощи. Я взяла карту и зажгла верхний свет.

— Мы в Баварии, во Франкенвальде, — сказала я, делая ударение на первой части слова, чтобы развлечь Фриду.