Бегство от грез

Ровена взглянула на него и увидела, что его глаза, казалось, прожигают ее насквозь. Она почувствовала, как напряглось ее горло, и быстро отвернулась. Постепенно свет надежды сошел с лица Квина.

– Пойдемте, – грубо сказал он. – Пойдемте домой.

Но доктор Мюэ не был так оптимистичен, как хотелось каждому из них.

– Похоже, состояние месье Йорка немного улучшилось, – признал он, отводя их в угол комнаты, где они могли спокойно поговорить, в то время как Тереза укрывала больного. К ужасу Ровены, они не смогли разбудить Джейми для осмотра, хотя она надеялась найти его в сознании. Но она все еще настаивала, что цвет его лица стал лучше, а дыхание легче.

– Это может быть, – осторожно отважился произнести доктор Мюэ, – хотя в этом нет ничего необычного для таких случаев, как у месье Йорка, – появляется временное улучшение, перед тем как наступит печальный финал. Тем не менее вы правильно поступили, мадемуазель, вызвав меня. Я останусь еще немного, и, возможно, он придет в себя, пока я здесь.

– Временное улучшение! – раздраженно повторила Ровена, когда Тарквин провожал ее вниз по ступенькам. – Разве не очевидно, что Джейми выглядит лучше? Что он дышит легче?

– Ровена, нет.

В смятении она гневно уставилась на него, но слова застряли у нее в горле при виде его лица. Впервые, с тех пор как она уехала из Парижа, взгляд Квина не причинил ей боли, и она вдруг обнаружила, что ожидание смерти Джейми убивает его. Почему она раньше не замечала, как он одичал и похудел? Казалось, ее сердце вот-вот разорвется от переполняющей ее любви и нежности. Забыв обо всем на свете, она обвила руками его талию и почувствовала, как замер в ожидании Тарквин. Боясь, что он оттолкнет ее, она крепче обняла его и прижалась лицом к его щеке. Капли дождя мелкими бусинками рассыпались в ее волосах и теперь намочили его рубашку. Тарквину было все равно. Он крепко стиснул ее в объятиях, касаясь щекой ее волос и вдыхая тот милый запах, который всегда вспоминал, думая о Ровене.

– Больше ничего не нужно, – подумал он, закрывая глаза, – достаточно только обнимать ее вот так, – и он вдруг понял, что она всегда будет для него утешением во всех жизненных бурях.

Долгое время оба молчали, держа друг друга в объятиях с безмолвной уверенностью, что каждый нашел свой путь к другому, и оба боялись пошевелиться из страха разрушить это состояние.

– Квин...

Она произнесла его имя с легким выдохом, и этого было достаточно, чтобы пробудить в нем трепет желания. Раньше, он уже слышал этот грудной призыв в голосе Ровены. Господи, как мог он убеждать себя, что никогда больше не будет отвечать на него?

– Поцелуй меня, Квин, – сказала Ровена с дрожью в голосе. – Поцелуй меня, пожалуйста.

Рука Квина на ее волосах вдруг замерла, и Ровена поняла, что дрожит. В этих немногих простых словах она предложила ему все. Если теперь он откажет ей...

Его рука двинулась снова, медленно, ласково, вниз по ее спине. Он обнимал ее через мокрую ткань плаща, прижимаясь все теснее, так, что мог ощутить ее податливое тело на своей поднявшейся между бедер тяжести.

Ровена почувствовала жар этого прикосновения каждой клеточкой своего существа. Его пальцы скользнули под одежду, нашли ее груди и обнажили их. Ровена ощутила его губы на соске одной груди, затем на другой, и почувствовала, как они напряглись от его ласк.

У нее перехватило дыхание и словно отключился разум.

– О Господи, Ровена, – страстно прошептал Квин.

Она затрепетала, когда его губы коснулись ее губ, требовательно раскрывая их, и длительность этого поцелуя потрясла ее. Руки Ровены обнимали его шею, и она поднялась на цыпочки, желая прижаться теснее. Она ощущала его горячее мужское естество и двигалась как сумасбродка, слушая напряженное дыхание Квина и чувствуя, как сильно бьется ее сердце и пульсирует кровь в жилах.

– Пойдем, – прошептала она, увлекая его за собой. – Здесь, на третьем этаже, есть спальня, которой не пользуются. Там нам никто не помешает.

Тарквин взглянул на нее сверху, в эти фиалковые глаза с густыми темными ресницами, которые так пленили его тогда, в темном коридоре замка Лесли. Но теперь это были не глаза озорной девочки, а глаза женщины, которая любила и желала – сейчас же... Не говоря ни слова, он взял ее на руки и понес по скрипучим ступенькам. В спальне чувствовалось уныние зимы, но свежо пахло розовыми лепестками, которыми было переложено белье. Ровена вздохнула, склонив голову на плечо Тарквина, который, с размягченным выражением лица, ногой закрыл за ними дверь.

Матрас мягко прогнулся, когда Квин положил на него Ровену и медленно снял с нее платье, покрывая горячими поцелуями ее обнаженное тело. Он вынул заколки из ее волос, и только что высохшие кудри упали тяжелой волной на ее плечи. Он намотал тонкую вьющуюся прядь вокруг своих пальцев и, наклонившись, завладел ее ртом, погружая ее в жар своего поцелуя.