Бегство от грез

Тарквин нагнулся к ее руке, и на один короткий миг его глаза, глаза Джейми, проникли в далекую глубину ее глаз. У Ровены перехватило дыхание, но Жюстина только робко улыбнулась ему.

Она выпустила его руку из своей и как бы между прочим сказала:

– Знаете, майор Йорк, вы очень похожи на... на друга моего отца. У вас случайно нет родственников в Берлине? Нет? А жаль...

Она уже было повернулась, чтобы уйти, но Тарквин остановил ее, положив руку ей на плечо. Наклонившись, он что-то шепнул ей на ухо, отчего Жюстина покраснела и быстро опустила глаза.

– Ну и наглец этот ваш офицер, – сказала она Ровене, когда через несколько минут нашла ее в тени каштановых деревьев.

– Но он мне нравится и Симону, кажется, тоже. Он так добр. Если бы Феликс...

Ее голос прервался, и она только покачала головой, плотно сжав губы, готовая вот-вот разрыдаться. Ровена крепко обняла ее. Маленькая головка Жюсси опустилась на плечо кузины, и она беззвучно и беспомощно разрыдалась.

«О Боже! – думала Ровена про себя. – Хоть бы нашелся кто-нибудь, чтобы поддержать ее и утешить». Она оглянулась вокруг, но Тарквин и Симон ушли, и Ровена почувствовала, как сердце у нее заныло, и вся она внутренне съежилась. До сих пор ей еще никогда не приходилось испытывать боль утраты. Квин был прав: возвращение домой в Шартро оказалось для нее тяжелейшим из когда-либо пережитых испытаний.

Глава 11

Феликса Карно положили в гроб, сделанный из прочного, благородного дуба, из которого делались и коньячные бочки.

Гроб сделал Даниэль Фурно, мастер-бондарь, предложивший свои услуги из уважения к этой семье, для которой он начал делать бочки еще в бытность Джона Стюарта Лесли.

Похороны замышлялись скромные, но маленькая каменная часовня едва могла вместить всех прибывших. Несколько человек приехало издалека: из Ангулема и Сента. Жители из Шартро-сюр-Шаранта приходили целыми семьями и приводили с собой дочерей, которые помогали на кухне и в доме. Ровена не ожидала, что проводить Феликса в последний путь придет так много людей, и она была благодарна за помощь, так как дел было хоть отбавляй. С полудюжиной молодых девушек она заглядывала в спальни и давала им поручения прибрать комнаты и навести в них чистоту, проветрить матрасы и выбить на дворе коврики .Нужно было приготовить для участников похорон поминальный обед, и хотя запас продуктов оказался довольно скромным, на стол можно было подать молочных поросят, маринованные овощи, консервы, варенье, свежие яйца. Вскоре в кухне и в кладовой, буфетной и в спальнях работа кипела вовсю, и помощников здесь собралось гораздо больше, чем даже в те счастливые довоенные дни, когда Джулиана Лесли была молодой цветущей невестой.

– Я так рада, что они пришли и поддержали нас в трудную минуту, сказала Жюстина утром, на которое были назначены похороны.

Она стояла у окна и смотрела в сад, где несколько человек бродили среди зеленеющих клумб.

Легкий ветерок играл женскими юбками и катал по траве чью-то шляпу.

– Я признательна семье Эннесю и мадам Отар за их участие. Феликс мало что значит для них, но мама и папа будут им благодарны.

Ее милое личико, опухшее от слез, наморщилось при мысли о родителях.

– О, почему их нет здесь!

Ровена молчала, зная, что ей нечего сказать Жюстине, чтобы уменьшить горечь ее страдания. И Жюстина, и Ровена слишком хорошо знали, каким тяжелым ударом для тети Софи и дяди Анри станет известие, которое им передаст отправившийся в Париж Симон. Он не хотел ехать, пока не закончит сев, но Ровена настояла. А урожай в этом году они соберут меньший, чем в предыдущие годы. С этим придется примириться.

Ровена накинула на лицо черную вуаль, так как прибыл священник и нужно было идти в часовню.

Симон обещал дяде Анри не сажать нового винограда в этом году, поскольку сбывать спиртные напитки стало некуда. Дядя Анри считал, что сейчас лучше сосредоточиться на каком-либо другом деле, например увеличить площади зерновых или заняться разведением крупного рогатого скота Симон неохотно согласился, и на следующее утро дядя Анри увез свою семью в Париж.

Фрау Штольц поехала вместе с ними, так как тетя Софи вовсе не была уверена в том, что сможет управиться в городском доме без ее помощи.

Мадлон с восторгом думала о Париже. Наконец-то она увидит этот красивый многолюдный город после опостылевшего захолустья. Интересно, откроются ли салоны по пошиву дамской одежды, несмотря на вторжение русских? И следует ли ожидать, что царь, который, как утверждают, имеет весьма привлекательную наружность, соберет ассамблею и пригласит наиболее выдающихся граждан Франции, в число которых, по твердому убеждению Мадлон, будут включены представители рода Карно.

– Думай о Феликсе. – вывела ее из мечтательного состояния сестра. – Не забывай, что в Париж ты отправляешься именно из-за него.

Жюстина решила остаться дома тоже в связи с возможным возвращением Феликса.