Бегство от волшебника

— Я считаю, — продолжил Кальвин, — в такие минуты надо иметь, насколько возможно, все факты перед собой. — Он говорил размеренно, словно заранее отрепетированную речь. — Вы спросите, и совершенно обоснованно, каковы же эти все факты? Отвечу сразу: не имею чести знать. Я озабочен лишь тем, чтобы помочь вам разобраться в одном-двух маленьких пунктиках, но при этом я так и не узнаю, как это повлияет на картину в целом, какой вы ее видите

— Вы вовсе не собираетесь мне помочь, — дрожащим от волнения голосом возразила Роза. Она понимала — на карту поставлено что-то очень важное. — И перестаньте, наконец, изворачиваться.

— Как вам будет угодно, — произнес Кальвин. — В сущности, мое умонастроение в этом деле никакой роли не играет. Просто ввиду того, что вы собираетесь делать дальше, считаю своим долгом кое на что открыть вам глаза.

«А в нем чувствуется какая-то искренность», — подумала Роза. Она ждала, держась рукой за сердце.

— Я вас слушаю, — откликнулась она. — Но сохранить все вами сказанное в тайне не обещаю.

— А это и ни к чему, — усмехнулся Кальвин. И Роза тут же узнала в нем прежнего Блика.

— Первое и без всяких комментариев — вот это. — Он вытащил что-то из кармана и протянул Розе.

Поднеся прямоугольничек бумаги к свету, Роза увидела, что это фото, на котором она была с братьями Лисевичами. От потрясения она на миг словно ослепла и уронила снимок на пол. Кальвин спокойно поднял и вновь отдал ей.

— Благодарю, — механически сказала Роза и положила фото на стол. — Ну да, — пробормотала она, — та вспышка света. Как же я не догадалась. И кто же снимал?

— Я, — ответил Кальвин. Уже несколько минут он неотрывно глядел в пол.

— Вот как… — Роза почти с состраданием покачала головой. — А он видел?

— У меня нет от него секретов.

— Он видел? — повторила вопрос Роза.

— Да, — сообщил Кальвин. — Сделать снимок мне было приказано. — Теперь он смотрел прямо Розе в глаза, смотрел почти весело.

— Я вам не верю, — с тихой улыбкой, словно скорбя о ком-то, отозвалась Роза.

— В вашей семье сплошные упрямцы! — заметил Кальвин. Он начал ходить туда-сюда по ту сторону стола, будто собирался пуститься в танец. — Но этот крохотный снимочек помог провернуть массу работы! — бодро воскликнул он.

Улыбка на губах Розы совсем погасла.

— Вы… показали фото Хантеру? — спустя мгновение спросила она.

Подняв и опустив брови, Кальвин кивнул: «Хантер очень не хотел, чтобы некто увидел это фото!»

— Значит, вы не только пытались шантажировать меня одной историей, а Хантера противоположной, но еще и имеете дерзость в этом признаваться? Поразительно!

— Именно! Именно! — горячо подтвердил Кальвин. Он не мог устоять на месте. — Да! Да! — Он прямо готов был выскочить из себя от восторга.

Роза прижала ладонь ко лбу: «Это невозможно…»

— Ну почему же невозможно? — вскричал Кальвин, — Ведь правды, одной какой-то правды, ее ведь нет! И символы мы наделяем значением исключительно в соответствии с нашими глубочайшими желаниями. Так уж мы, люди, устроены. Реальность — это шифр со многими разрешениями, и каждое из них верно.

— Что это вы так разоткровенничались? — поглядела на него Роза. — Смотрите, растеряете могущество.

— Могущество? — мгновенно подхватил Кальвин. — Думаете, эти механические изобретения и есть могущество? Я вам и вашему брату зла не причинил, а как раз наоборот — именно я вооружил вас пусть смешным, но все же поводом для того, чтобы вы смогли действовать, как вам хочется. Истина лежит глубже, глубже. И всегда было так! — Он говорил с энтузиазмом, перегибаясь к ней через стол.

— Да вы сумасшедший! — прокричала Роза. — Я вам не верю. И в любом случае то, что вы показали, не имеет значения, совсем не имеет значения. Не могу понять, почему вы считаете, что людям недоступна правда? — Она закрыла лицо руками, но чувствовала на себе острый взгляд Кальвина, будто лезвие проникающий в нее, ищущий слабое место. — И это все, что вы собирались сказать? — спросила она. Голос у нее начинал дрожать.

— О, нет! — ответил Кальвин. Спокойствие возвращалось к нему. Теперь он стал похож на элегантного, предупредительного ведущего какой-то по-прежнему сложной игры. — О, нет! Это была всего лишь увертюра, цель которой — погрузить вас в нужное, так сказать, настроение. Хорошо, согласимся, что прежнее не имеет значения. Ведь в мою задачу, дорогая моя мисс Кип, входит просто довести до вашего сведения несколько небольших фактов. Затевать дискуссию, в чем-то убеждать — к этому я вовсе не расположен. Итак, теперь, с вашего разрешения, перейдем к факту номер два.

Он извлек из кармана пальто экземпляр «Ивнинг ньюс», аккуратно развернул его и положил на стол перед Розой. На первой странице была изложена история самоубийства Нины.

Роза пододвинула газету к себе. «Я не знала… об этом», — проговорила она.

Гибель Нины газета истолковывала в свете поднятого недавно вопроса о положении определенной категории иммигрантов, к числу которых, очевидно, принадлежала погибшая.

— Весьма печально, не так ли? — произнес Кальвин.