Бегство со Светлого берега (СИ)

— Как всегда, непогрешим, — с легкостью отвечала Вин, и в тоне ее ответа прозвучало нечто такое, что не понравилось детям. Они недолюбливали Сэнди, но сохраняли верность своему дому.

Мак склонился над рукой Вин и поцеловал запястье.

— Не часто ты изволишь потревожить нашу заводь, — пробормотал он. — А когда я гляжу на это прелестное личико… — Он прервал речь, разглядывая Эйлин, которая вертелась за спиной у матери. — Это твое подобие, Вин, живая ты тех дней, когда я узнал тебя. — Он словно забыл, что, когда он узнал Вин, ей уже исполнилось тридцать.

— Как ты нашла его превосходительство? — спросил Сэнди, склонившись над порцией мяса с картофелем.

— Такой же, как всегда, — отвечала Вин. — Сидит целыми днями дома, курит сигары и читает французские романы, а ночи проводит в таинственных притонах.

— Это завещание не пошло Хедли на пользу.

— Оно могло бы принести ему счастье, — оживленно сказала Вин. — Ему не надо было уходить из Форин-офис. Я бы никогда не позволила ему уйти. Теперь он мог бы стать уже послом.

— А ты супругой посла. Вы поставили не на ту лошадь, мэм. — Это было невеликодушно с его стороны, если иметь в виду, что Вин пожертвовала Маком с его твердым положением и блестящим будущим ради полунищего Сэнди. Но когда ревность бывает великодушной?

Сэнди перевел сверкающий взгляд с лица Вин на смущенные детские физиономии.

— Как насчет того, чтобы стать маленьким превосходительством, а, Эйлин? Дорис это, наверное, не подошло бы, она у нас слишком положительная.

Обе девочки нахмурились, а Вин с усталостью подумала, зачем ему постоянно нужно противопоставлять красоту и блеск Эйлин основательности Дорис.

— Хорошо все-таки, что она выбрала Сэнди! — говорила Эйлин ночью, обращаясь к Дорис через столик, стоящий между их постелями. Дорис не могла не согласиться. Как? Неужто этот противный старый хрыч с обвисшими складками кожи на шее, в нелепой шапочке с кисточкой мог стать их отчимом! Видит Бог, Сэнди не был сокровищем, но привычка взяла верх над враждебностью, выработав терпимость, которую, как говорят, лошадь чувствует по узде. Девочки заснули, как путешественники, которые достигли гавани, избежав смертельной опасности.

По другую сторону стены Вин лежала без сна, обсуждая сама с собой все ту же тему. Она говорила себе, что Мак ни за что бы не пал так низко, выйди она за него замуж. Конечно, у него всегда были эти странные наклонности, свойственные молодым людям из Винчестера, но Вин знала, что она сумела бы с ними справиться. Мак был самодоволен, но он никогда не стал бы отравлять ее жизнь придирками и замечаниями, на которые был охоч этот хвастун с возвышенным умом, что свернулся сейчас калачиком рядом с нею и мирно посапывал. Где-то в глубине ее глаз закипали слезы, но усилием воли она не позволила им пролиться, ибо знала, что плач повредит действию дорогостоящего крема, который она втирала перед сном в кожу лица и шеи и от которого у нее раскалывалась голова. Ей хотелось выглядеть как можно лучше на следующий день, ведь она собиралась пойти на «Вторую миссис Танкерей»^[17] с человеком, которого все-таки избрала.

Она знала, что ей следует сосредоточиться на приятных мыслях, постараться убедить себя, что все случившееся было к лучшему. Она легко могла выйти замуж за Мака, но вполне обдуманно предпочла Сэнди. Ей не в чем было себя упрекнуть, и что-то подсказывало: случись ей вновь оказаться перед этим выбором, она бы вновь выбрала Сэнди. Теперь нужно было только как следует выспаться, и она решительно закрыла глаза.

Но тесная сетка для волос, туго завязанная под подбородком, раздражала ее. Она дернула тесемку, но та не развязывалась; тогда она сорвала все сооружение с головы и резким движением отшвырнула его прочь.

В страховой компании^[18]

Вин направлялась в свою спальню, но задержалась, услышав приглушенные рыдания, доносившиеся из комнаты дочери. Распахнув дверь, она увидела, что Эйлин сидит в постели, положив подбородок на колени, и плачет навзрыд. Когда мать вошла в комнату, она подняла голову, прервала плач, чтобы простонать «Не хочу служить в страховой компании», и вновь разрыдалась.

Вин присела на краешек кровати и убрала волосы со лба дочери. «И не надо!» — сочувственно воскликнула она, обняв рукой вздрагивающие плечи Эйлин. Но, увидев, что Эйлин ободрилась и вытерла слезы краем простыни, она продолжала, уже холодным тоном:

— Во всяком случае, это может случиться не раньше, чем через полтора года. Смешно заглядывать так далеко. Спи. — Она уложила голову Эйлин на подушку, поцеловала ее в мокрую щеку и направилась к двери. — Спи. Уже первый час. Опять опоздаешь в школу.

Эйлин была теперь совершенно уверена, что после школы ей придется работать в страховой компании. Она тихо лежала на спине и плакала, но слезы скатывались ей в уши, и ей пришлось повернуться на бок.