Читаем Бегство в ад полностью

Бегство в ад

Удивительно отчетливо и громко хлынул поток испанских слов. Мужской голос говорил резко и властно, но, поскольку язык был испанский, Кул позволил себе немного расслабиться. Внезапно в трубке все стихло.

- Девушка, - окликнул Кул.

- Минутку.

На его часах была почти половина девятого. Он думал о Гедеоне, думал об Элис. О том, что сделал с ней, наверное, сто лет назад. И продолжал вслушиваться в гудевшую трубку. Тут мужской голос произнес:

- Алло! Алло!

- Мистер Тиссон?

- Это Вашингтон?

- Нет, - поспешил ответить Кул. - Послушайте, мистер Тиссон, я звоню из Филадельфии. Я - Питер Кул, брат Гедеона Кула.

- Это не Вашингтон?

- Нет, я же говорю...

- Я пытался связаться с Вашингтоном, - голос Тиссона звучал огорченно, но бесконечно терпеливо. - Кто вы? И что вам нужно?

- Я - Питер Кул. Звоню по поводу моего брата Гедеона Кула. Он там у вас в тюрьме.

- Кто?

- Гедеон Кул. Вы меня слышите?

- Вполне прилично. Но я ничего не могу сделать.

- Что вы хотите сказать?

- Гедеон Кул в руках местных властей. Его обвиняют в тяжком преступлении. Вы говорите, вы его брат?

- Да.

- Я ничего не могу сделать. Его обвиняют в убийстве.

- Вы видели его после ареста?

Последовала пауза.

- Нет, не видел.

- Но почему?

- Ну, я... вам не понять.

- У него есть адвокат?

- Не могу сказать. Довольно трудно, понимаете...

- Что вы сделали, чтобы ему помочь? Когда будет суд?

- Я не вполне уверен, что он будет. - Голос посла был холоден и отстранен. - Здесь все иначе, мистер Кул. Конечно, ваш брат - американский гражданин, но он нарушил местные законы. И, разумеется, убийство здесь наказывают так же строго, как у нас.

- Вы хотите сказать, что у Гедеона нет никаких гражданских прав?

- Никто вам этого не скажет.

- Значит, вы ничего не собираетесь делать?

- Мы сделали все, что могли. Естественно, мы постараемся... - голос старался успокоить, и Кул слушал его, уже не стараясь понять, ибо знал главное: Тиссон ничего делать не собирается.

Он перебил посла:

- Я понял, мистер Тиссон. И еду к вам.

- Разумеется, если вы полагаете это свои долгом. Но здесь вы ничем не поможете. Я сделал все, что мог, и нет никакой необходимости...

- Я смогу нанять ему адвоката?

- Полагаю, да.

- Что вы имеете в виду?

- Мистер Кул, ни один местный юрист за это дело не возьмется. Ваш брат совершил убийство. Сомневаться в этом не приходится.

- Он признался?

- Нет, но...

- Откуда вы все это знаете, если его даже не видели?

- Ну, я подумал...

Кул бросил трубку.

В нем словно волны разбушевавшейся реки вздымался гнев, готовый выйти из-под контроля. Он снова взглянул на тело Рамона, и в его взгляде горечь мешалась с ненавистью. Гедеона собирались убить, и причину никто объяснить ему не мог. Он знал, что Гедеон никого не убивал, таких наклонностей у него и в помине не было. Слова Тиссона не имели значения. Серафина считала точно так же; он ни миг не усомнился в этом.

Теперь он знал, что должен делать, но оставалось слишком мало времени.

Вернувшись к мертвецу, он с трудом потащил тело к черному ходу, откуда дверь выходила на площадку пожарной лестницы. Площадка приходилась на двоих - Кула и молодую пару Пауэллов. Молодожены к этому времени обычно уходили на работу. Он подождал, прислушиваясь к звукам из соседней кухни, но ничего не услышал. Открыв дверь, он вытащил труп наружу.

На улице было холодно и сыро, явно ниже нуля. Задняя стена выходила на маленький двор и проулок за ним, а дальше были окна противоположных домов. Кул смотрел на пустые глазницы окон и ощущал себя беспомощным, как муха на булавке. Но уж лучше оставить труп здесь, чем у себя в гостиной. Он пристроил тело за легкой металлической оградой - неприятный сюрприз для Пауэллов, но ничего другого придумать не удалось.

Вернувшись в гостиную, маленьким ковриком он прикрыл кровавую лужу. Выглядело не здорово - как пластырь на пальце. Еще больше крови оказалось в коридоре, по которому он тащил тело, и не было иного способа уничтожить следы, кроме как соскрести и смыть все это, но у него не было ни щетки, ни ведра. Этим занималась его уборщица, приходившая раз в неделю.

Внезапно Кул понял, что все его старания без толку, и раздражение и гнев сразу испарились, осталось только безнадежное отчаяние.

Вновь зазвонил телефон. Это могли быть Серафима или Тиссон. Но оказалась Элис.

- Пит? Я рада, что ты ещё дома. Боялась, ты уже ушел на работу.

Он начал было говорить, что и не собирался, но спросил:

- А в чем дело?

- Хочу с тобой поговорить, только и всего.

- Что толку, - сказал Кул. - Я же извинился, хотя и понимаю, что слишком виноват. Это было непростительно.

- Ты в самом деле сожалеешь?

- Нет, - буркнул он. Ему показалось, что она рассмеялась.

- Позволь мне пригласить тебя на завтрак, милый. Твое опоздание я объясню.

- Элис, я не могу. Что-то случилось с моим братом Гедеоном, и я не могу даже выбраться в город.

В её голосе звякнул металл.