Бегство в Опар

На следующий день Хэдон чувствовал себя значительно лучше. Он написал записку и отдал ее Лалиле, которая вместе с Абет направилась в храм, в то время, как Хэдон облачился в форменную одежду нуматену, стражника Королевы. Он носил высокую треугольную шляпу, округлую наверху, с пером африканского коршуна-рыболова. На шее — четки: сто сорок четыре девятигранные бусинки из голубого янтаря. На плечи накинут платок, плетенный из волокон папируса; по кайме платка раскачивались двадцать четыре кожаные кисточки, каждая трижды стянута узлом. Они символизировали самые большие города Империи Кхокарсы.

На бритой груди Хэдона была нарисована стилизованная голова рыжего лесного муравья — его тотем, кстати обозначающий еще и место рождения Хэдона, поскольку это существо обитало только в Опаре.

Широкий пояс из кожи леопарда поддерживал полосатый килт из меха медоеда.

На поясе справа висели также ножны из шкуры носорога для метательного ножа. Слева — деревянный держатель, в котором покоился его меч нуматену. Щель “впускала” клинок лишь до половины длины, до его широкой части. А слегка заостренная, с тупым лезвием половина блестела над держателем.

Таким образом Хэдон, подобно всем другим облаченным в форму нуматену Королевы, должен был поддерживать меч левой рукой за эфес. Но он уже привык — лишь нуматену носили оружие таким образом — это было почетно.

Хэдон унаследовал меч от отца. Кумин был нуматену; он нанялся на службу к правителям Опара, хотя являлся уроженцем Дитбета. Женился Кумин на Фенет, дочери горного мастера. У нее родилось семеро детей, но лишь трое достигли зрелого возраста. Первый ребенок был создан именем Ресу, Пламенеющего Бога; ребенок был зачат в тот месяц, когда Фенет посвятила свое тело божественному храму. Дитя скончалось от лихорадки.

Когда уже появился на свет Хэдон — седьмой ребенок Фенет, его отец потерял руку в сражении с пиратами в обширном подземном комплексе под городом. Его Король вскоре тоже погиб, а вдова короля, Фебха избрала новым правителем Гамори и сделала его своим супругом.

Кумин намеревался покончить жизнь самоубийством — обычное действие, которое предпринимают покалеченные нуматену — но потом передумал. Вместо этого он стал работать подметальщиком полов в Храме Золотой Кхо в Опаре.

Детство его с той поры проходило в бедности. И ему пришлось перенести множество унижений из-за изменения социального положения отца. Но отец учил сына быть гордым и сносить все во имя достойной цели. Его дядя, Фимет, наверное, величайший фехтовальщик Империи, учил Хэдона в пору юности всему, что знал о тену.

Хэдону после победы на Малых Играх в Опаре передали меч отца. Формально Кумин более не был нуматену, но у Кумина оставалось право передать свое оружие любому, кого он сочтет того заслуживающим. Хэдон же, хотя и мог пользоваться мечом по праву наследования, в нуматену посвящен не был; согласно обычаю, ему давался определенный срок после приобретения меча доказать свое право на него. Если ему это удавалось, его могли принять в весьма вольно организованную гильдию нуматену. Не менее дюжины раз он подтверждал свое право и прошел церемонию посвящения сразу же, как попал в эту долину.

Он ожидал, что его сделают командиром охраны. В конечном итоге, если бы его не обманули, он должен был стать мужем Авинет и, следовательно, правителем Кхокарсы. Минимум, что она могла сделать — это назначить его командиром своей личной охраны. Но вместо этого, ему присвоили чин лейтенанта; сразу за ним старшим по званию был капитан Новитен, тридцатипятилетний ветеран.

В иных обстоятельствах Хэдон счел бы себя обиженным и оскорбленным. Сейчас же его волновали лишь две вещи: доставить Лалилу в Опар и позаботиться о том, чтобы самому сопровождать ее.

Размышляя о том, как ему осуществить это, не нарушая клятвы, он бродил по городу Аквафи — сначала мимо замка Ресу — большого квадратного строения из гранита, увенчанного по углам минаретами в форме фаллоса.

Четверо жрецов стояли, беседуя, в портике с колоннами. На выбритых головах оставался ежик — от лба к загривку; щетина, смазанная орлиным жиром, оставалась жесткой и недвижно прямой.

Они щеголяли пышными бородами и усами — так повелевал декрет Минрута, пренебрегавший древней традицией; но, когда вести о пленении Авинет достигли этой долины, жрецы поспешили вернуться в прежнее “бритое” состояние. Кроме того, они отвергли доктрину о господстве Пламенеющего Бога. Объяснялся ли этот шаг истинной ортодоксальностью или желанием уцелеть — осталось неизвестным. Каков бы ни был мотив — жрецы спасли свою жизнь. Выступи они на стороне Минрута, их разорвали бы на куски разъяренные почитатели Кхо. Храм могли разобрать, а статую Ресу разбить или, доставив в храм Кхо, бросить идола к ее ногам.