Бегство (Ветка Палестины - 3)

Такая же участь ждала и отца Юрастика, Аврамия... Изгнали Хрущева. Убрали генерала Чарного, - умницу, энергичного человека, который разругался с представителем ЦК. Едва за ним захлопнулась дверь, в НИИ появился коротенький тихоголосый человечек в безукоризненном клетчатом костюме заграничного покроя, ставленник ЦК, взявшийся искоренить "чарновщину", которую он для доходчивости называл "чертОвщина". Из реферата Шора он впервые узнал, что в природе все стремится к беспорядку. И называется это увеличением энтропии. Конечно, Шор говорил о термодинамике и о чем-то еще, во всяком случае, не о советском обществе, но, тем не менее... "Работа несвоевременна", сказал о реферате представитель ЦК партии. С ним не спорили.

Спустя месяц Шора не впустили в НИИ, отобрали в дверях пропуск. Спустившийся к нему кадровик сообщил, что из министерства обороны пришел приказ о демобилизации из армии инженер-подполковника Шора А. И.

- А диссертация?! - закричал Аврамий в спину кадровика. - Я работал над ней восемь лет!

Тот пожал плечами. Не понимает, что ли, этот Аврамий: диссертация с грифом "секретно". Дорога к ней заказана ему раз и навсегда.

Аврамий дозвонился до генерала Чарного, отправленного "на повышение". Иван Спиридонович был честным и влиятельным человеком.

Ответил влиятельный человек так: "Для математика счастье суметь завершить такую работу. Не важно, увидела она свет или нет, защищена или нет". И пожелал дальнейшего успеха.

Разговор опечалил Аврамия больше, чем собственные беды. Он любил Чарного, да видно, укатали и Сивку крутые горки.

Ночами вспоминалась вся жизнь. Запуганная мать, голодуха в студенческие годы, парашютные прыжки в Познани, в немецкий тыл, с санитарной сумкой у пояса, застолья на Сахалине, где дружно горланили в подпитии: "Судьба играет человеком. Она изменчива всегда. То занесет его высоко, то бросит в бездну без стыда".

На беду, Риву настиг ревматизм, обретенный на Сахалине и вдруг обострившийся. Пришлось ей бросить отделение реанимации. Вакантного места терапевта не было. На что жить? Риве подвернулась возможность уехать вместе со всей семьей в Самарканд. На эпидемию холеры, оспы и необъяснимую вспышку туберкулеза, с которым, как говорили, давно покончено.

В Самарканде Аврамия и Риву приютил известный Сайкин, здоровущий, громкоголосый русак с круглым татарским лицом - директор института особо опасных заболеваний. Человек жесткий, крутой, безумно храбрый. Сам отправлялся к больным в кишлаки, исследовал на себе болезни. Замечательный ученый, но по поведению люмпен, хамло, каких поискать. Как это совмещается в людях?

Сайкин не был антисемитом. Во время дела врачей, ушел из института, сказав, что ему стыдно быть русским. Вернулся когда "врачебная афера" уже лопнула. Он и взял Аврамия на первую подвернувшуюся должность. А когда Аврамий положил на его стол свои выводы о причинах туберкулезной вспышки в Узбекистане, сказал вдруг по доброму: - Знаешь, Аврамий Батькович (Сайкин всем говорил "ты"), очень мне нравится, как ты работаешь. Даже не чувствую, что ты еврей. - И на другой день, опять неожиданно: - Ты хотел закончить медфак? Иди, поучись малость. Я в Ташкенте уже договорился. Через год диплом санитарного врача в кармане. Останешься здесь моим замом по науке. Ясно?!

Аврамий принял предложение настороженно. Он примчался в Самарканд, чтоб уйти из распроклятого секретного, за семью печатями, мира, где ты вечный раб с серебряными погонами. Обязанностей у тебя выше головы, а прав - никаких. Могут обобрать, как на большой дороге, отнять кусок хлеба "на законном основании". Но оказалось, и у Сайкина каждый шаг... под расписку первого отдела.

Под Термезом были обнаружены чумные крысы. Вероятно, пришедшие из Афганистана. ЧП! В (папку "совершенно секретно"! И - никому ни звука, под расписку.

Вспышка туберкулеза в республике, вызванная, как установил Шор, отечественными гербицидами - секрет государственный.

- Какой тут секрет?! - воскликнул Аврамий в беседе с Сайкиным, когда принес свои разработки о причинах ТБЦ. - Дожди вымыли гербициды с хлопковых полей, а Азия пьет из арыков. - Родине нужен хлопок, - ответил директор тоном безаппеляционным. Ужаснуло Аврамия сайкинское человеколюбие. Ведь он лучший из директоров НИИ!..

Дорого досталась Аврамию "холерная ссылка". Куда дороже, чем сахалинская. Юрочку укусил клещ. Стал заговариваться сын, терять память. Никто не брался лечить энцефалит. Шор сам принялся за лечение, перелопатил гору литературы на всех языках. Спас Юрыча, хотя память его в полной мере восстановить не удалось.

Сайкин не любил, чтоб его сотрудники занимались чем-то, выходящим за пределы его, Сайкинских, интересов. Говорили, что он может работать лишь с теми, кому "переломал хребет", подмял под себя.

Переломать хребет Аврамию не удалось. Под новый, 1980 год, позвонил ему старый друг, замминистра здравоохранения, сообщил: Аврамий утвержден замом по науке академического института.