Бегуны

— Не стоит мудрить, — говорила моя подруга. — Мир — един.

Да специалистом быть и не требовалось, достаточно иметь воображение. Порой, когда в путешествии возникала заминка — например, в джипе обрывался тросик и приходилось торчать в какой-нибудь дыре, — она должна была чем-то занять группу. И моя подруга принималась рассказывать туристам всякие истории. Все ждали этих минут с нетерпением. Одни байки она заимствовала из Борхеса — слегка приукрашивая их, драматизируя. Другие — из сказок «Тысячи одной ночи» (но и тут непременно добавляла что-нибудь от себя). Говорила, что надо найти историю, которую не успели экранизировать, — оказывается, такие еще остались. Моя подруга всему придавала арабский колорит, в мельчайших деталях описывала одежду, блюда, масть верблюдов. Вероятно, ее слушали не слишком внимательно: когда пару раз она напутала с историческими фактами, никто не обратил внимания, поэтому в конце концов она перестала придавать им значение.

Гарем (рассказ Менчу)

Никакие слова не способны описать лабиринты гарема. А раз слова бессильны, то, может, нам помогут соты в улье, извилистая система кишок, человеческие внутренности, слуховые ходы, спирали, тупики, аппендиксы, мягкие округлые туннели, заканчивающиеся на пороге тайной комнаты.

Центр упрятан глубоко, словно в муравейнике: это устланная коврами матка — покои султанши, окуренные благовониями, охлажденные водой, которая превращает подоконники в русла ручейков. Рядом — комнаты сыновей-подростков, они ведь, по сути, тоже еще женщины — прильнув к женской стихии, дожидаются, пока меч инициации рассечет жемчужный околоплодный пузырь. Дальше открываются внутренние дворики со сложной иерархией клетушек для наложниц: женщины наименее желанные возносятся наверх, словно их забытые мужчинами тела загадочным образом обращаются в ангельские, старухи — те обитают под самой крышей: их души скоро окажутся на небесах, а тела, некогда столь привлекательные, ссохнутся, точно корень имбиря.

Среди этого множества коридоров, прихожих, таинственных ниш, крылечек, двориков расположены спальни молодого владыки, при каждой — царская ванная, где в подобающих роскоши и покое совершается царская дефекация.

Каждое утро юный султан выходит из объятий матушек и нянюшек в мир, словно переросток, делающий первые шаги. Облаченный в парадное платье, он играет свою роль, а ближе к вечеру с облегчением возвращается к своему телу, своим кишкам, к мягким вагинам наложниц.

Он приходит из палат старейшин, откуда правит пустынной страной — принимает делегации и тщетно пытается руководить политикой маленького захиревшего периферийного государства. Новости ужасные. Кровавая схватка трех великих держав не оставляет сомнений: пора, как в рулетке рискнуть и поставить на одну из них. Чем при этом руководствоваться — непонятно: то ли ностальгическими воспоминаниями об учебе в университете, то ли близостью культуры, то ли звучанием языка? Гости, которых султан принимает каждое утро, отнюдь не помогают сделать выбор. Деловые люди, купцы, консулы, какие-то подозрительные советники — они рассаживаются перед юношей на узорчатых подушках, отирают пот со лбов (вечно прикрытые пробковыми шлемами, они напоминают своей поразительной белизной подземные клубни — стигмат дьявольского происхождения этих людей). Другие, в тюрбанах и чалмах, теребят длинные бороды, не догадываясь, что этот жест выдает их лживость и плутовство. У каждого к молодому владыке какое-нибудь дело, каждый предлагает посредничество в переговорах, уговаривает сделать единственно правильный выбор. От всего этого у султана начинает болеть голова. Государство невелико — несколько десятков селений в оазисах каменистой пустыни, из природных богатств — только соляные копи. Ни выхода к морю, ни порта, ни стратегических мысов или проливов. Жительницы этой маленькой страны разводят чечевицу, сезам и шафран. Их мужья переводят караваны путешественников и купцов через пустыню, на юг.

Молодой султан никогда не рвался в политику, он вообще не понимает, что в ней такого притягательного, почему его великий отец посвятил ей всю жизнь. Сам он ничуть не похож на отца, который десятилетиями, в борьбе с кочевниками создавал в пустыне это небольшое государство. Имея многочисленных братьев, наследником стал именно он только потому, что мать была, во-первых, старшей женой, во-вторых, женщиной честолюбивой. Мать привела его к власти, в праве на которую отказала ей природа. Его брата, наиболее серьезного конкурента, постигло несчастье — он умер от укуса скорпиона. Сестры не в счет, да он их толком и не знает. Глядя на женщин, молодой султан всегда помнит, что каждая из них может быть его сестрой, и это наполняет его удивительным покоем.