Бегуны

Когда-то давно Господь пытался изменить мир, но был разгромлен, и мир канул в объятия антихриста. Бог, подлинный, добрый, был изгнан, сосуды с божественной мощью разбиты, и земля впитала ее, укрыла в своих недрах. Но когда Бог шепотом говорил из своего укрытия, Его услышал один праведный человек, солдат по имени Евфимий, и слова эти запечатлелись в его разуме. Ночью он отбросил ружье, скинул форму, размотал портянки и снял сапоги. Он стоял под небом голый, каким создал его Господь, а потом бежал в леса и, кое-как прикрыв наготу, странствовал по деревням, провозглашая мрачную весть. Бегите, покиньте дома, уходите, бегуны, ибо только так избежите вы силков антихриста. Любая открытая борьба будет неизбежно проиграна. Оставьте все, что имеете, бросьте землю и отправляйтесь в путь.

Ибо все, что имеет на этом свете постоянное место, каждое государство, Церковь, человеческая власть, все, что сохранило в этом аду форму, служит ему. Все, что очерчено, измерено, разделено по рубрикам, записано в реестры, пронумеровано, учтено, нотариально заверено, все, что собрано, выставлено на обозрение, снабжено этикеткой. Все, что удерживает человека на месте: дома, кресла, кровати, семьи, земля, посевы, насаждения, забота о росте. Планирование, ожидание результатов, вычерчивание графиков, соблюдение порядка. Поэтому вырасти своих детей, раз уж неосмотрительно родила их, и — в путь, похорони родителей, раз уж они легкомысленно произвели тебя на свет, — и иди. Уезжай далеко, куда он не доберется, подальше от его кабелей и проводов, антенн и волн, и да не засекут тебя его чувствительные инструменты.

Прекративший движение — окаменеет, остановившегося пришпилят, словно насекомое, сердце его пронзят деревянной иглой, руки и стопы — продырявят и прибьют к порогу и притолоке.

Именно так погиб восставший. Его изловили, а тело распяли на кресте — обездвижили, словно насекомое, выставили на обозрение взорам человеческим и нечеловеческим — нечеловеческим в особенности, ибо им только и подавай представления, неудивительно, что его воссоздают каждый год и поклоняются ему, вознося молитвы мертвому телу.

Поэтому у тиранов всех мастей, слуг ада, ненависть к номадам в крови — поэтому они преследуют цыган и евреев, поэтому принуждают к оседлой жизни всех свободных людей, клеймят адресом, подписывающим нам приговор, и клеймо это несмываемо.

Они хотят сотворить нерушимый порядок, остановить течение времени — пусть только кажется, что оно движется. Хотят, чтобы дни стали одинаковы, неразличимы, хотят построить махину, в которой каждое существо займет свое место и создаст видимость действия. Там будут институты и офисы, печати, циркуляры, карьеры, чины и звания, заявления и отказы, паспорта, номера, регистрационные карточки, результаты выборов, презентации и подсчет баллов, коллекционирование, обмен одних предметов на другие.

Они хотят обуздать мир с помощью штрихкодов, на каждую вещь наклеить этикетку — пусть все знают, что это за товар и сколько стоит. Но да не будет этот чуждый язык внятен людям, пусть читают его машины и автоматы, пусть устраивают по ночам праздники собственной штрихкодовой поэзии в больших подземных магазинах.

Двигайся, двигайся! Благословен идущий.

Третье письмо Йозефины Солиман Францу I, императору Австрии

Ваше Величество хранит молчание — очевидно, занятое более важными государственными проблемами. Я, однако, не оставляю усилий и вновь обращаюсь к Вашему Величеству, умоляя проявить милосердие. Последнее письмо я послала Вам более двух лет назад, но до сей поры не удостоилась ответа от Вашего Величества.

Итак, повторяю свою просьбу.

Я — единственный потомок Анджело Солимана, слуги Вашего Величества, признанного дипломата Империи, человека просвещенного и пользовавшегося всеобщим уважением. Заклинаю Вас: сжальтесь надо мною, ибо нет мне покоя, пока я знаю, что тело отца до сих пор не предано земле по христианскому обычаю, а, препарированное и превращенное в чучело, служит экспонатом в Императорской Камере чудес природы.

С самого рождения сына меня неотступно терзает болезнь. Боюсь, что дело, с которым я обращаюсь к Вам, столь же безнадежно, как мои страдания, — мне ничего не удастся выбить. Слово «выбить» я употребляю намеренно, ведь — позволю себе напомнить — после смерти мой отец был набит морской травой, став одним из экспонатов коллекции Вашего Величества. Ваше Величество отказало в милости молодой матери, но, может быть, не откажет умирающей женщине?

Я посетила это страшное место перед отъездом из Вены. Дело в том, что я вышла замуж за подданного Вашего Величества, господина фон Фейхтерслебена, военного инженера, которого служба забросила на северные рубежи Империи — в Краков. Я побывала в Камере чудес и все видела своими глазами. Можно сказать, навестила отца в аду, ибо, будучи католичкой, верю, что, лишенный тела, он также лишен и возможности воскреснуть на Страшном суде. Я также полагаю, что — вопреки распространенному мнению — тело есть величайший и священный дар.