Бегущая могила (ЛП)

Она быстро повернулась, пытаясь найти источник звука, и направилась к сцене. Справа от нее находилась дверь, так хорошо замаскированная в золотой стене храма, что Робин не заметила ее во время службы, отвлекшись, несомненно, на изображение богов и благотворительной деятельности церкви, демонстрируемые на экране. Робин нащупала ручку двери и потянула.

Дверь открылась. За ней находилась лестница, ведущая наверх, в спальные комнаты, как поняла Робин. Плач ребенка становился все громче. Робин начала подниматься.

Глава 129

Судьба огня зависит от дерева; пока есть дерево внизу, огонь горит вверху.

И-Цзин или Книга Перемен

— Итак, — сказал Страйк, делая паузу в своих записях, чтобы перечитать то, что только что рассказала ему Эбигейл, — за те две или три недели, которые ты провела в Бирмингемском центре, ты точно не помнишь ни одного одиннадцатилетнего ребенка, переведенного с фермы Чепмен?

— Нет, — сказала Эбигейл.

— Это совпадает с моей информацией, — сказал Страйк, — потому что мой оперативник в Бирмингеме навел справки о Бекке Пирбрайт. Они знают, кто она такая, потому что она теперь большая шишка в церкви, но они сказали, что она никогда не жила там в детстве.

— Какая разница, жила ли она вообще в Бирмингеме? — недоуменно спросила Эбигейл.

— Потому что именно туда, по мнению брата и сестры, она отправилась после исчезновения Дайю. Бекка вернулась на ферму три года спустя, и она изменилась.

— Ну, она должна была быть бы, после этих лет, — сказала Эбигейл, все еще выглядя озадаченной.

— Но ты не можешь вспомнить детей-Пирбрайтов?

— Нет, они, наверное, были намного моложе меня.

— Бекка была на пять лет моложе.

— Тогда бы мы разминулись в общежитии.

— Темноволосая, — подсказал ей Страйк. — Достаточно привлекательная. Блестящие волосы.

Эбигейл пожала плечами и покачала головой.

— Их мать звали Луиза.

— Ох — сказал Эбигейл медленно. — Да… Я помню Луизу. Очень симпатичная женщина. Мазу влюбилась в нее, как только она приехала на ферму.

— Правда?

— О да. Все это было по любви, не по собственничеству, но Мазу, блядь, трахала всех женщин, с которыми трахался мой отец.

— Называл ли он их в те дни духовными женами?

— Не при мне, — сказал Эбигейл беспокойно. — Слушай, ты можешь перейти к делу? Я должна встретиться с Дэррилом, а он сейчас на меня злится, потому что считает, что я не уделяю ему достаточно внимания.

— Ты не похожа на того, кого беспокоят подобные жалобы.

— Он очень хорош в постели, если хочешь знать, — холодно сказала Эбигейл. — Значит, это все, что касается Бекки и Бирмингема?

— Не совсем. Я бы попросил Шери уточнить следующие пару моментов, но, к сожалению, не могу, потому что она повесилась через несколько часов после того, как я ее опросил.

— Она… что?

Эбигейл перестала жевать.

— Повесилась, — повторил Страйк. — По правде говоря, это было некоторой особенностью этого дела. После того как я пошел допрашивать Джордана Рини, он тоже пытался покончить с собой. Я показал им обоим…

Он сунул руку в карман пальто, извлек мобильный телефон и вывел на экран фотографии полароидов.

— Это. Ты можешь листать вправо, чтобы увидеть их все. Их шесть.

Эбигейл взяла телефон и просмотрела фотографии, выражение ее лица было пустым.

— Это такие свиные маски, которые тебя заставляли носить в наказание по приказу Мазу?

— Да, — тихо сказал Эбигейл. — Это они.

— Тебя когда-нибудь заставляли делать что-то подобное?

— Господи, нет.

Она вернула телефон на стол, но Страйк сказал:

— Сможешь ли ты опознать людей на фотографиях?

Эбигейл снова притянула к себе телефон и еще раз, хотя и с явной неохотой, осмотрела их.

— Высокий похож на Джо, — сказала она, некоторое время разглядывая фотографию, на которой Пол Дрейпер подвергался содомии.

— У него была татуировка?

— Не знаю. Я никогда не была с ним в комнатах уединения.

Она посмотрела на Страйка.

— Полагаю, твоя напарница узнала о Комнатах Уединения, не так ли?

— Да, — сказал Страйк. — Как ты думаешь, это произошло в одной из них?

— Нет, — сказала Эбигейл, снова опуская взгляд на телефон. — Место выглядит слишком большим. Больше похоже на сарай. В комнатах для уединения никто не фотографировался, не собирался в группы, ничего подобного. То, что вы там делали, должно было быть “духовным”, — сказала она, кривя рот. — Только один мужчина и одна женщина. А это, — сказала она, указывая на фотографию маленького мужчины, которого содомировали, — было прямо на улице. Мой отец и Мазу не любили геев. Они оба были против.

— Можешь ли ты опознать кого-нибудь из остальных? Человека поменьше?

— Похож на “Допи” Дрейпера, беднягу, — тихо сказала Эбигейл. — Девочки, не знаю… наверное, это может быть Шери. Она была блондинкой. А та, темненькая, да, это Роуз, как бы ее ни звали. На ферме Чепменов было не так много пухленьких девочек.

— Ты не помнишь, чтобы у кого-нибудь была камера Полароид? — спросил Страйк, когда Эбигейл снова протянула ему телефон через стол.

— Нет, это было запрещено. Ни телефонов, ни камер, ничего такого.