Бегущая по огням

– Я уверен, что ты по нему часто тоскуешь, просто редко признаешься. Нам без него вообще никак.

– Ему без нас – тоже. Но это лирика. Спасибо за информацию. Пошел думать, искать и все такое.

– Как там у вас с Аллой дела с пропавшей девочкой?

– Вот как вы выразились – никак. Родственники не в курсе. К другим детям в интернат она не приезжала. Навестили ее бабушку, проживающую с гражданским мужем – юристом Коровиным. Не слышали про такого?

– Да как-то не припомню. Сколько их теперь, этих юристов. И что?

– Неприятная, недобрая, даже агрессивная дама, от опекунства над младшими детьми отказалась после исчезновения их родителей, разрешение на проживание Оли в принадлежащей ей квартире дала, но… О дорогой квартире говорит с большей любовью, чем о дочери и внуках. О зяте вообще речи нет. Она заинтересована в том, чтобы все исчезли, – однозначно. Этот Коровин может ее выставить в любой момент – не женится на ней, не регистрирует в своем особняке. Если у него появилась другая, к примеру, а она об этом узнала, – это повод для каких-то действий. Пока исключаю заказные убийства, но бабка могла что-то придумать. Реакции вызывающие, явно не желает помогать в поиске, типа – мне это параллельно.

– Ну, другая дама этого Коровина – как раз по твоей части. Ты такие вещи вынюхиваешь быстро. Начал?

– Начал… присматриваться. Не более того.

Сергей поездил по разным РУВД, поспрашивал, результат был нулевой. Может, они все интересуются только живыми, торгующими собой или другим товаром женщинами. Не принимать заявления о пропавших людях – нынче практически тенденция. Но телефон свой Сергей всем оставил, как и надежду на вознаграждение за информацию.

К офису Коровина он вернулся к шести, к концу рабочего дня. Сотрудники начали выходить в две минуты седьмого. Дамы – такие же безупречные, как и в начале дня. Коровин вышел последним в половине седьмого, один, сел в машину, Сергей проследовал за ним, пока не убедился, что он выехал на шоссе, ведущее к его особняку. Тогда Кольцов развернулся и поехал в Москву. Ужасно. Версия с «другой» пока единственная и довольно жалкая. Есть, конечно, менее конкретный и усложненный вариант – жабья алчность этой парочки. Или только бабушки Оли. И есть множество версий, при которых эти люди вообще ни при чем. Обычные черствые, себялюбивые эгоисты, что не является криминалом. Разве только в понимании Аллы и Сережиной мамы.

– Мама, я умираю от голода, – сказал Сергей слабым голосом, появившись в прихожей.

– Представляю, – воскликнула Марина Евгеньевна. – Я в ужасе! Неужели ты за весь день даже не перекусил нигде?

– Не перекусил, не поспал. Потерянный день.

– Ничего, – засуетилась Марина Евгеньевна. – Мы все постараемся исправить. Хотя бы вечер. У меня такой обед, пусть он будет ужином, – и борщ, и украинские галушки с чесноком, и настоящее жаркое в горшочках, и суфле из свежей клубники, и шоколадное мороженое… И пиво, Сережа.

– Да ты что! Мама, это совершенно меняет дело. День вовсе не потерян. Я мою руки и… у меня целая ночь для того, чтобы есть с небольшими перерывами на сон. Да, я только сразу хочу тебе показать один снимок, чтобы потом не отвлекаться. Посмотри, мне кажется, этого хмыря я видел где-то поблизости совсем недавно.

– Покажи… Сережа, что значит «хмыря»! Это Гена Назаров, младший брат Тамары Назаровой, ты их должен прекрасно помнить. Ее – точно. Она, кажется, в школе была в тебя влюблена. Училась вместе с Аллой. Он, конечно, сильно изменился внешне. Мальчик был проблемный, насколько я помню. Их мать Татьяна как-то советовалась со мной по поводу одной жуткой истории. Котят он повесил. Учился плохо. Дрался. Был случай, когда одноклассника бил ногами, мы потом собрание собирали, педсовет. Татьяна уговорила родителей избитого мальчика не писать заявление, компенсировала деньгами.

– Какой милый был ребенок. Я его не помню. Томку помню, разумеется. Я с ней не так давно встретился. Такая же, как была. Тормознутая. Работает в «Ашане». А братец, кажется, решил вырулить в большую жизнь. Ходил сегодня к юристу, который занимается продвижением начинающих политиков.

– Да? Вряд ли это реально, но, может, ему хотя бы внешний вид поменяют. На более пристойный.

– А по мне – и так сойдет. И не исключено, что все реально. Ладно. Будем следить за его звездой. И еще вот что я хочу сказать до ужина. Убитая и найденная тобой женщина выглядела следующим образом – от двадцати до сорока, метр шестьдесят пять, плотного телосложения, шатенка с карими глазами, лицо овальное. Хорошо бы получать информацию о чьей-то знакомой с такой внешностью без упоминания убийства. Просто вдруг услышишь, что у кого-то была похожая девушка – постоянная, временная, жена – уехавшая, бывшая, гражданская… Дочь, падчерица, племянница, просто знакомая. Ну, ты поняла. Может, сама вспомнишь похожую женщину?

– Может, и вспомню… Сейчас не могу. Я вижу только тот сверток… Начинаю трястись. Трудно соединить это с живой женщиной. Но я буду стараться, Сереженька.

Глава 17