Бегущая по огням

– А мне больше нравится девушка с эмоциями, чем компьютерный робот. Ну, я не специалист, я всего лишь пристаю к вашей дочке, Лидия Анатольевна. Ничего?

– Приставай, – разрешила Лида. – Ей полезно. Она стала очень хорошо выглядеть. Да и ты ничего.

Глава 13

Сергей шел к своему дому, насвистывая мамину любимую мелодию – «К Элизе» Бетховена. Марина Евгеньевна часто играет эту вещь. И, что характерно, именно она и стала вершиной и финалом его музыкального образования. Это было в пятом классе. И во втором – музыкальной школы. Перед следующим этапом Сергей воспользовался дедуктивным методом. Он оценил сложность того, что играют другие, старшие ребята, затем картину в целом – нет предела совершенству, так можно и погибнуть под непосильным величием Гайдна или Баха… И он сделал единственно верный вывод: «К Элизе» – станет его лебединой песней. Он нормально сыграл ее на академконцерте и сообщил маме, что больше в музыкальную школу не пойдет. «Я боюсь, что мне разонравится музыка, понимаешь?» – сказал он, глядя на нее честными голубыми глазами. Марина Евгеньевна вздохнула и согласилась. Главное, чтобы ее мальчик не разлюбил музыку, даже если играть будут другие. Сергей, конечно, тогда откровенно манипулировал мамой, но впоследствии действительно насвистывал эту мелодию в самые значительные моменты жизни. Их на самом деле было немного. Или просто мало. Сейчас, когда он шел от дома любимой девушки к дому самой лучшей мамы, ему было очень хорошо. Настолько, что пришлось поставить себя в рамки. «Главное – не жениться сдуру. Тут-то все и кончится. Все сказки на этом кончаются».

Он вошел в прихожую, вдохнул запах выпечки и решил, что в этот вечер – никаких дел, никаких разговоров о делах. После ужина они с мамой найдут какой-нибудь глупый фильм и будут, как когда-то, придумывать разные варианты финала. Кто угадает. Очень часто создатели их ставили в тупик, что и было особенно смешным в их развлечении.

Марина Евгеньевна вышла к нему из кухни, когда он снимал туфли и надевал тапки, Сергей взглянул на нее и понял, что «кина не будет».

– Мама, что? Ты больше ничего, в смысле – никого не нашла? У тебя такое лицо, как тогда, когда ты нашла труп.

– Нет, не нашла. Сережа, я ужасно встревожена. Приходила Татьяна Назарова. Мы говорили о Геннадии. Я скажу тебе в прихожей, потому что мне страшно это нести туда, где мы едим и спим. Таня говорит, что он ведет себя, как… нелюдь. Она описала мне одну сцену. Он и его менеджер пригласили девушку по вызову. Они истязали ее! Татьяна видела кровь! Девушка была такой серой, с темными кругами под глазами, что Таня уверена: если бы она не ворвалась на ее стон, они бы ее замучили. Тане страшно с ним. Ей снятся ужасные сны. Она говорит, что чувствует беду.

– Может, ей все это приснилось? Тут у вас какой-то вирус. Все смотрят сны вместо телевизора.

– Сережа, мне не до шуток. Ей эта сцена не приснилась. А кому еще снятся страшные сны?

– Насте. Я не буду тебе рассказывать это на ночь. А насчет Генки, конечно, тут не до шуток на самом деле.

– Вот и я о том же. Тане просто не может это присниться, поскольку она ничего подобного в своей жизни не видела. Она рассказывала такие детали… что я пила сердечные капли. Она тоже.

– Капли еще действуют?

– Не поняла тебя.

– Мама, расскажи мне, пожалуйста, детали. Это может быть очень важно.

Они так и остались в прихожей. Марина Евгеньевна присела на банкетку и постаралась спокойно, четко, по порядку изложить то, что услышала от Татьяны. Когда она закончила, они оба довольно долго сидели молча.

– О чем ты думаешь? – спросила Марина Евгеньевна.

– О том, что Генка – однозначный, классический подонок. О том, что это большая головная боль для его матери, для девушек по вызову, для Насти, отца которой он убил. Но это не обязательно криминал, понимаешь?

– То есть как?

– Просто. Он обращается жестоко с девушками, которым платит, но они же не пишут на него заявления. И не напишут. Потому что он такой не один. Они на это идут добровольно. Ну, и профессия их не предполагает обнародования подобных секретов. И потом, мама, делай все же скидку на то, что такие сцены не рассчитаны на столь неподготовленных зрителей, как Татьяна. Она видела кровь, ей показалось, что они ее мучают. А у них могли быть ролевые игры. Или у девушки были критические дни. Она наверняка знает Назарова как клиента, раз он легко ее нашел днем. И раньше она уходила живой от него без вмешательства Татьяны. И возвращалась. Что касается ДТП, тут другое… Большая подлость даже для него. Надо, конечно, остановить кампанию по дискредитации Настиного отца. А из дела по наезду он вывернется.

– Он, наверное, уже вывернулся. Татьяна говорила, что они с этим менеджером Эдуардом обсуждали, как найти какую-нибудь женщину с ребенком, которая бы подтвердила, что он ее спасал, когда Олег на него летел. Из-за нее якобы Генка не мог свернуть.

– Суки. Извини. Да, так это и бывает. И он найдет такую.

– Но мы же знаем, что это неправда. Почему ты говоришь, что его действия не криминал?