Бегущая по огням

– Будет сделано, Вячеслав Михайлович! – встал и отдал честь Сергей.

Глава 5

В этой старой квартире в одном из арбатских переулков Алле было хорошо, как нигде и никогда. Три комнаты, давно без ремонта, только необходимая и очень простая мебель. Довольно чисто для одинокого мужчины.

– Ко мне раз в неделю приходит уборщица, – прочитал ее мысль Александр Васильевич. Так у него бывало постоянно. – Ну, и сам иногда что-то сметаю. Иногда после ночной работы все покрывается сигаретным пеплом и пылью… Пылью чьих-то жизней. Так мне кажется, когда переработаю. Ужинаем! Я все сюда принесу. Это единственный стол в квартире, который не завален бумагами. Кухонный тоже не расчистить быстро. Я там читаю газеты и книги, для еды и готовки – один уголок. Его площадь рассчитана до миллиметра. На одного человека.

– Давайте я приготовлю?

– Ни в коем случае! Я же сказал: отработанный процесс. Просто бросаю на сковородку несколько кусков мяса. В это время варится кофе. Надо бы только забежать в магазин за хлебом, сливками, конфетами, пирожными, что ли… Ну, за женской едой.

Алла рассмеялась.

– Борцы за равные права женщин назвали бы «сексизмом» ваше деление еды по половому признаку. Не надо никуда бегать. Давайте вашу мужскую еду. Моя приятельница говорит, что нужно есть с мужчиной то, что ест он: узнаешь, о чем думает.

– В любом случае узнаете, – серьезно ответил Александр Васильевич. – У меня нет привычки врать: вообще отсутствует такой фермент в крови. И нет времени на выверты.

– Я это сразу поняла, – кивнула Алла.

– Немного коньяка выпьете? – нерешительно спросил он.

– Конечно. Я не пьянею, не пристаю и не рыдаю… И меня немного знобит от того, что рассказал Сережа.

– Значит, программа такая. Ужин с коньяком, потом обсуждение рассказа Кольцова. Другой порядок не получится, как я понимаю. Если начнем сразу обсуждать, станет не до ужина.

Алла пила коньяк, который в принципе не любила, ела мясо, к которому была вроде равнодушна, растягивала маленькими глотками кофе, слишком крепкий на ее вкус. Растягивала, потому что ей все казалось вкусным и было страшно начать разговор о своих проблемах. Как будто что-то разрушится, какая-то ее временная защита. Она улыбнулась и сказала:

– У меня странное чувство: иллюзорной защищенности со всех сторон. На минуту, час, два… Я самой себе кажусь нерожденным птенцом в скорлупе, которая пока не разбита. Все так надежно, уютно, а птенец возьмет да и разобьет свое последнее безопасное убежище. А я похвасталась, что не пьянею.

– Вы не пьянеете, – сказал Масленников. – Вы женщина-ребенок, которая никогда не чувствовала себя в безопасности. Отсюда такой образ. Я очень надеюсь, что чувство защищенности не пройдет от того, что вы мне расскажете. И я уважаю вас за то, что вы со своей ранимостью и, видимо, бедой пытаетесь помочь существу, еще более беззащитному.

– Вы – добрый человек, – перевела дыхание Алла. – Но эта ваша манера называть вещи своими именами… По-вашему, я – безнадежная жертва по жизни?

– По-моему, с этим можно работать, – сказал Александр Васильевич, и Алла беззаботно рассмеялась. Какой странный, милый человек ей встретился. Опытный клиницист, великий мастер последних диагнозов, уверенный в том, что с беспомощностью и отчаянием живых жертв можно работать.

Алла почти спокойно рассказала о том, что Сергей узнал от жены Рахима. О том, как это совпало со сном Насти. Версии Сергея она выслушать не могла, потому что разозлилась на обоих. Для них – это ее беда, вот в чем дело. Они вдвоем, а она – одна.

– Это несправедливо, – заметил Александр Васильевич. – У Насти – дар ученого и дар сострадания. Есть и такой. Это очень редко совпадает, но ей можно верить. Она все принимает близко к сердцу. А Сережа… Влюбленный Кольцов – явление, конечно, неожиданное для всех нас, но он – профессионал. Настоящий. Другой вопрос, что мы все можем вас злить и раздражать, потому что время идет, а девочку не нашли. Алла, я скажу чудовищную банальность. Наверняка вам это уже не раз говорили. Но это же хорошо, что мы ищем и не находим девочку среди мертвых. Я дал задание всем моргам Москвы и Московской области. Я езжу по всем звонкам и сверяю с фото найденных девочек. Просто не говорю вам. Оля может быть жива! И если кто-то ее найдет, то это только Кольцов.

– А он может не найти? – по-детски спросила Алла.

Масленников вздохнул.

– Ну, зачем задавать такие вопросы… На них не бывает ответов. Алла, что делать с вашей матерью? Точнее, с вашими отношениями? Только не спрашивайте, могла ли она заказать убийство ребенка или что-то в этом роде. Вам не ответит никто. Узнаем со временем, но допрашивать ее пока бессмысленно. Только припереть уликами, которых, увы, нет. Но я согласен с Настей, ваша мать может быть вообще ни в чем не виновата. Кроме этого избиения. Девочка могла убежать.

– Мама сумасшедшая?