Бегущая под дождем

Какое-то время Гришка промышлял настоящей «подставой». Катался «штурманом» с широкоплечим угрюмым пареньком-водилой Коляном на задрипанном «Форде». Обычно они подлавливали неопытных женщин на новеньких иномарках или хилых интеллигентов-подснежников на «Жигулях» и «Москвичах». Колян профессионально слегка царапал крыло или дверь очередной машины. Гришка выскакивал и картинно хватался за голову. Начинал плакать и причитать, что машина не их, только покататься разрешили, что его теперь убьют, измордуют и все такое. Давил на жалость и сострадание. Плечистый и угрюмый Колян параллельно запугивал, угрожал расправой и связями с братвой.

Обычно они неплохо зарабатывали. По несколько тысяч на брата. Не считая тех, что отстегивали районному гаишнику и хозяину гаража. За прокат машины.

Кончилось и это везение. Парочка нарвалась на одного «хилого интеллигента». Тот не стал ничего слушать. Вылез из своей «Оки» и сходу прямым в челюсть выбил Гришке два зуба. И ударом ноги повредил ему ногу. Колян, естественно, дал деру. Гришку опять заловили. И опять отпустили. Доказательств-то никак.

Теперь он промышлял только квартирными кражами. Работал в одиночку. Выбирал «середняк». Чтоб не из очень богатых. Брал немного, сдержанно, чтоб хозяева потом особой паники не поднимали. В милицию заявлений не писали. Все самое ценное оставлял на виду. Но и чтоб ему на пепси с пивом и шашлыком перепадало.

Поврежденная нога сильно болела, мешала точно и четко работать. Кровь из носа, необходим был помощник. Встреча с Надей для него была подарком судьбы.

— Ты сильная, да? — неожиданно спросил Гришка.

— Не боись, за себя, если что, постоять смогу! — ответила Надя.

— Давай руками померяемся? — с усмешкой предложил он. И с сомнением в голосе добавил, — Какая ты худая стала, хилая наверное?

— Кто, я!? — завелась с места карьер Надя. — Ну. Давай!

Она поставила локоть на скамейку и выставила вперед свою ладошку.

Армреслинг! Кажется, так называется этот очень интеллектуальный вид спорта. Второй после перетягивая каната. Самое любопытное, Надя довольно легко победила Гришку. Согнула его большую руку к самой скамейке.

— Все! Все! Сдаюсь! Победила! — засмеялся Гришка. И добавил странным тоном, потирая ладонь. — Это хорошо, что у тебя руки сильные. Может, выручишь меня?

— Денег нет, — отрезала Надя. И у нее и в самом деле в кошельке оставалось — кот наплакал. Даже на мороженное не хватит.

— Не в том дело, — поморщился Гришка. И продолжил каким-то нарочито небрежным тоном. — Не в деньгах счастье. Наплевать на них. Я почему на вокзале-то кукую? Бабка, у которой я сейчас живу, на участок укатила, рассаду высаживать. А ключи от квартиры соседке оставить забыла, старая… гантеля.

— Почему «гантеля»? — усмехнулась Надя.

— Похожа очень. Ладно, черт с ней, с гантелей. Как в квартиру попасть, вопрос? Есть один вариант… Только помощник требуется. С сильными руками.

— Дверь что ли вышибать?

— Зачем такие глупости? — изумился Гришка. — Влезть через форточку, самое милое дело. Она форточку никогда не закрывает.

— На каком этаже квартира? — поинтересовалась Надя.

— В том-то и дело, на последнем. На шестнадцатом, — вздохнул Гришка. — Я бы и сам спустился в одиночку. У меня и веревка есть. Только тут без помощника без страховки не обойтись. Нужен парень с сильными руками. Я бы спустился, влез бы в форточку и спокойненько открыл бы дверь.

— Где твой дом? Далеко отсюда? — решительно спросила Надя.

Ничто ее не насторожило, ничто не смутило. Ни отсутствие у Гришки своих ключей от квартиры, ни «совершенно случайно» заготовленная веревка. Она почему-то поверила ему совершенно бездумно. Как же! Свой, такой же детдомовский, из «Журавлика», своих в беде не оставляют.

Сам погибай, товарища выручай! Но пассаран! И все такое.

Дом Гришки Распутина располагался в десяти минутах ходьбы от Рижского.

По дороге болтали, вспоминали «Журавлик».

— А помнишь…

— А помнишь…

Общих воспоминаний у них не было, каждый говорил о своих. Но Надю и это не смутило. Даже уголовный блатной жаргон на грани мата.

Гришкин дом оказался обычной шестнадцатиэтажкой. Спокойно вошли в третий подъезд, поднялись на лифте на последний этаж. По железной лестнице вскарабкались под потолок и открыли люк на крышу.

С высоты шестнадцатиэтажки открывался потрясающий вид. Вся Москва как ладони. Мириады больших и маленьких огней. На фоне фиолетового ночного неба фонари проспектов и огни в окнах казались лесными светлячками.

Гриша делово осмотрелся, подошел к краю крыши, свесившись, долго всматривался вниз. Надя близко к краю не подходила. Побаивалась высоты. Смотрела вдаль. В сторону Волоколамского шоссе. Пыталась разглядеть дом Чуприна.

— Значит, так! — весело прошептал Гришка. — Веревку я привязал к решетке, будешь страховать. А вот эту веревку, когда я три раза дерну, тяни на себя.

Гришка Распутин решительно сунул Наде в руки вторую веревку, чуть потоньше, но тоже очень крепкую, явно из синтетики.

— Зачем все это? — недоуменно спросила Надя. — Ты сказал, просто спустишься, отопрешь изнутри дверь и все дела.

— Так надо! — жестко сказал Гришка.