Бегущая под дождем

Множество скульпторов, строителей, живописцев и чернорабочих будут сутками, не покладая рук, возводить дворцы, склады, жилища и мастерские для многочисленных ремесленников. Качающегося из стороны в сторону Пареннефера будут видеть одновременно на разных объектах, в совершенно противоположных концах стоящегося города, отдающего приказания каждому встречному и поперечному. Так же как и коротышку Маху, бесконечно выясняющего отношения сразу с несколькими группами рабов. Порой будет возникать ощущение, у многих сановников объявились двойники.

Исключение будут составляли только Неф и Эйе. Каждое утро, взявшись за руки, они будут медленно прогуливаться по берегу Нила и наблюдать как на их глазах хаос и неразбериха строительства постепенно обретают законченные черты прекрасного города.

И всего через полтора года возникнет Белый город, равного которому не будет во всем Средиземноморье.

Первый блин всегда комом. Говорят, это самая древняя истина.

Наталья сидела в электричке и задумчиво смотрела в темное окно. На ее плече дремала Надя. Во сне она едва слышно постанывала и причмокивала губами.

— Поражение — лучший фундамент для будущих успехов!

Обе еще не знали, всего через два с половиной года судьба сведет их с удачливым продюсером Игорем Дергуном. И он единственный из всего эстрадного мира рискнет выпустить на сцену никому неизвестную девчонку, распевающую своим странным хрипловатым голосом песни исключительно о любви. Ее появление на эстрадных подмостках произведет эффект разорвавшейся бомбы. Шоу бизнес, при всей его всеохватности и пестроте, поразительно однообразен.

Через двадцать минут электричка должна была подъехать к перрону Волоколамска. Дальше на автобусе до родного «Журавлика» рукой подать.

— Отва-а-али-и! — брезгливо сказала Неф.

Леонид Чуприн и Неф лежали на неестественно желтом песке почти у самой кромки воды. Загорали. Ленивые мелкие волны Нила почти касались их обнаженных ног. Было жарко. Нестерпимо жарко.

— Отвали, сказала! — повторила Неф.

Чуприн не отреагировал. Потому что окрик относился не к нему. К Рамесу, который, (почему-то в сапогах с высокими ботфортами?!), стоял у самой кромки воды и, не вынимая изо рта какую-то нестерпимо вонючую трубку, намеренно топал по воде и забрызгивал ноги Неф.

— Лень! Скажи ему! — пожаловалась Неф.

Чуприн почему-то и на этот раз никак не реагировал.

— Перестань дымить своей трубкой, козел вонючий! — не на шутку завелась Неф.

— Пассивное курение — самое вредное на свете! Отравить меня хочешь?!

Чуприн засмеялся и… проснулся.

Рамес не мог курить трубку. В те времена в Египте вообще никто не курил.

Чуприн умудрился заснуть прямо за столом, как перетрудившийся студент в период сессии. Подобное с ним случалось крайне редко.

Он с силом потер ладонями лицо, передернул плечами, закурил. Посмотрел в окно. Но за ним уже ничего видно не было. Темная ночь.

Потом он перевел взгляд на рукопись и некоторое время тупо разглядывал титульный лист своего незаконченного романа. «Жизнь и смерть несчастной и несравненной царицы Нефертити!».

До финала, до последней точки было еще ой, ка-ак! далеко!

Спустя полчаса он уже напряженно работал. Вздыхал, морщился, что-то шептал, подняв глаза к потолку. Как бы пробовал «на вкус» какую-то фразу. Потом вычеркивал ее, вписывал опять…

13

… В один ярких солнечных дней Неф и Эйе стояли на верхней палубе корабля. Упругий речной ветер бил им в лица. Судно держало курс вниз по течению, туда, где за многочисленными изгибами и коварными мелями начиналось Средиземноморье.

— Когда-нибудь мы с тобой поплывем еще дальше… — сказал Эйе, — Я покажу тебе море… Ты ведь никогда не видела настоящего синего моря…