Бегущая с демоном

— Сможешь ли ты сходить со мной на могилу твоей мамы? — продолжал Росс. — Дедушка сказал, тебе не помешало бы сделать это. Бабушка кинула на него один из своих взглядов, но тоже согласилась. — Он повернулся к ней, нахмурив брови. — Может быть, я неправильно ее понял, но мне показалось, она как будто подарила мне веревку, чтобы повеситься.

Нест в ответ улыбнулась, подумав о Духе.

Росс медленно провел рукой вдоль трости.

— Сказать по правде, мне показалось, что твоя бабушка не доверяет мне. Она очень осторожная дама в том, что касается тебя.

Нест тоже так думала. Ба порой накидывалась на нее, беспокоясь о том, где она, и Нест думала, что ей может угрожать опасность, которой она сама не осознает.

— Так как, все будет в порядке? — продолжал Росс. — Пойдешь со мной на кладбище?

Нест кивнула, слезла с качелей и направилась к прорехе в изгороди. Она без слов вела его за собой, идя медленно, чтобы он мог догнать, оглядываясь и проверяя, идет ли он следом. Интересно, что случилось с его ногой. Можно ли спросить его как-нибудь поделикатнее?

Они пересекли двор, пробрались через дыру в изгороди и очутились в парке. Вечерние игры в бейсбол вовсю шли, все площадки забиты людьми, скамейки и участки травы вокруг запружены семьями игроков и болельщиками. Она повела Росса вниз по служебной дороге за ближайшей стоянкой к воротам в парк, потом по дорожке к захоронениям и к холмам. Оба молчали. Дневная жара еще не прошла, воздух был тяжелым, не верилось, что температура ночью может упасть. Насекомые жужжали и звенели, создавая какофонию звуков в тени деревьев, крики игроков резко прорывали окружающую тишину.

Спустя минуту она замедлила шаг.

— Надолго вы к нам? — спросила она, желая узнать о нем побольше, особенно о его отношениях с ее матерью.

— Всего на несколько дней. — Его движения были неспешными. — Думаю, можно остаться до фейерверка. Слышал, это грандиозное зрелище.

— Можете сидеть рядом с нами, если хотите, — предложила она. — Тогда будете с теми, кого знаете. Вы ведь ни с кем в Хоупуэлле больше не знакомы, правда?

Он помотал головой.

— Вы здесь впервые?

— Впервые.

Они пересекли дорожную развилку и повернули на запад к обходу и воротам Риверсайда. Джон Росс посматривал на холмы, туда, где Рок-ривер несла свои воды на запад. Он как будто видел что-то в глубине, и взгляд его был рассеянным, а выражение лица — полным боли. На мгновение он показался ей совсем молодым, как будто с него спала пелена лет. Нест подумала, что видит в нем мальчишку, каким он, вероятно, был лет двадцать назад, до того, как жизнь вывела его на тернистую дорогу.

— Вы были влюблены в мою маму? — неожиданно спросила она его.

Он удивленно взглянул на нее — лицо в напряжении, выражение зеленых глаз озадаченное. Потом покачал головой.

— Думаю, мог бы, если бы знал ее лучше, но… не получилось. — Он улыбнулся. — Разве это не трагедия?

Они прошли мимо детских качелей к зарослям можжевельника.

— Ты на нее похожа, — спустя минуту сообщил Росс.

Нест взглянула на него, увидела, как он ковыляет, опираясь на трость.

— Я так не думаю. Я ни на кого не похожа. И мне вообще не нравится, как я выгляжу.

Росс кивнул.

— Порой мы сами себе критики. Но мне нравится, как ты выглядишь, даже если тебе самой — нет. Можешь меня стукнуть за это.

Она улыбнулась, неожиданно для самой себя. Они прошли мимо можжевельника к повороту в горы. Здесь были припаркованы две машины, а у ближайших качелей расположилась семья. Нест снова подумала о Беннетт Скотт и пожирателях, представив в уме всю картину, вспомнив ночь, жару и страх. Она еще подумала о Двух Медведях: где он сейчас, в парке или нет? Она даже огляделась вокруг: нет, его нигде не видно. Она велела себе перестать думать о Двух Медведях и мертвецах Синиссипи.

Она подвела Росса к дыре в изгороди и дальше, к кладбищу. Они прошли по краю асфальтовой дороги. Через ряды мраморных и гранитных надгробий, по густому травяному ковру, под кронами густых старых деревьев. Запахи сосны и свежей травы щекотали ноздри. Нест почувствовала себя до странности легко. Все благодаря Джону Россу — она как будто уже много лет его знает. Чем дольше они вместе, тем лучше ей становилось. В его манере говорить — и не по-детски, и не по-взрослому, в его манере двигаться — без ложного выпячивания своего увечья и без попыток оградить себя — но особенно в том, каким миром он был сейчас преисполнен: как будто уже одной прогулки с нею достаточно, и неважно, что произойдет потом.

Они прошли мимо зеленых деревьев вниз, где в тенистой долине лежала ее мать. Надгробная плита была покрыта черными буквами, складывающимися в слова: «Возлюбленной дочери и матери», а дальше шло ее имя: «Кейтлин Анна Фримарк». Нест молча рассматривала могилу.

— Я вообще ее не помню, — наконец вымолвила она, и слезы покатились из глаз.

Джон Росс всматривался в ряды деревьев.