Бегущая с волками. Женский архетип в мифах и сказаниях

Хотя можно попытаться предотвратить повторную кражу, прочно зашив на себе оболочку души, очень немногие женщины, вступая в пору совершеннолетия, сохраняют больше чем несколько клочков некогда целой шкуры. Танцуя, мы ее снимаем. Мы познаём мир, но теряем шкуру. Мы убеждаемся, что без нее начинаем постепенно сохнуть. Но поскольку большинство женщин усвоили, что переносить утрату нужно так же стоически, как это делали их матери, никто не замечает, как происходит медленное умирание, пока однажды…

Когда мы молоды и наша душевная жизнь приходит в столкновение с желаниями и требованиями общества и мира, мы остро ощущаем себя выброшенными на мель вдали от дома. Но, став взрослыми, мы продолжаем загонять себя все дальше от дома – это результат выбора: какого человека, какое дело, место и время мы выбрали. Если в детстве нас не научили возвращаться в дом своей души, мы будем до бесконечности повторять схему кражи и бесцельного скитания. Но даже если неудачный выбор сбил вас с пути и увлек слишком далеко от того, что вам необходимо, не теряйте веры, ибо в каждой душе есть механизм, помогающий находить дорогу домой. Все мы умеем возвращаться.

Одинокий мужчина

Есть сказка, основной сюжет которой похож на нашу: там земная женщина соблазняет мужчину-кита и, похитив его плавник, принуждает к сожительству. В других сказках у героини рождается девочка, а иногда – мальчик-рыба. Иногда из моря взывает почтенная старая самка. Поскольку в этих сказках пол героев бывает разным, в них не так важна женская или мужская природа, как явный проступок – нарушение запрета.

Имея это в виду, будем считать, что одинокий мужчина, похитивший тюленью шкуру, олицетворяет эго женской души. Здоровье эго часто зависит от того, насколько хорошо человек ощущает границы внешнего мира, насколько сильна его личность, насколько хорошо он различает прошлое, настоящее и будущее и насколько близко его впечатления совпадают с общепринятой картиной реальности. В человеческой психике эго и душа испокон веков борются за господство над жизненной силой. В раннем возрасте эго с его потребностями часто играет главенствующую роль: оно всегда умеет изобрести что-то очень заманчивое. В эту пору эго бывает очень сильным. Оно оттесняет душу на задворки, оставляя ей обязанности кухарки.

Но приходит время – это может быть двадцать или тридцать лет, чаще же всего сорок, хотя некоторые женщины не готовы и в пятьдесят-шестьдесят, а то и в семьдесят-восемьдесят, – когда мы, наконец, позволяем душе лидировать. От свистулек и хлопушек власть переходит к делам душевным. И хотя, придя к власти, душа не убивает эго, оно оказывается, так сказать, пониженным в должности; в психике оно получает другие функции – главным образом подчиняться требованиям души.

С самого рождения в нас живет тяга к дикому, которая жаждет, чтобы нашу жизнь определяла душа, ведь способности эго ограниченны. Представьте себе эго на постоянном и довольно коротком поводке – оно может только слегка сунуть нос в тайны жизни и духа. Зайти дальше оно обычно опасается. У него есть скверная привычка сводить все нуминозное к определению "ничего особенного". Оно требует общедоступных фактов. Доказательства, которые исходят от чувств или мистической природы, чаще всего плохо уживаются с эго. Вот почему оно одиноко. Ведь в своих измышлениях оно очень ограниченно и не может целиком участвовать в более таинственных процессах души и психики. И все же этот одинокий человек тоскует по душе, он смутно узнает душевное и дикое, когда оно рядом.

Некоторые используют слова "душа" и "дух" как синонимы. Но в сказках душа всегда выступает предшественницей и прародительницей духа. В тайной науке герменевтике дух рождается от души. Дух облекается или воплощается в материю, чтобы собирать сведения о том, что происходит в мире, и сообщать их душе. Если отношения между духом и душой ничто не нарушает, они представляют собой совершенную симметрию, где одно и другое взаимообогащаются. Вместе душа и дух образуют симбиозную пару, как в пруду, где обитающие на дне существа питаются теми, что живут на поверхности, и наоборот.

В юнгианской психологии эго часто рассматривают как маленький островок сознания, дрейфующий в океане бессознательного. В фольклоре же эго изображают ненасытным существом, часто в образе не очень умного человека или животного в окружении сил, которые являются для него загадкой и которыми он хочет овладеть. Иногда это ему удается, причем эго проявляет крайнюю жестокость и агрессивность, но в конце концов, благодаря усилиям героя или героини, оно теряет право на власть.