Бегущая с волками. Женский архетип в мифах и сказаниях

Источниками понимания становятся сказки, мифы и легенды. Они обостряют наше зрение до такой степени, что мы можем увидеть путь, оставленный первозданной природой, и направиться по нему. Сохранившиеся в этих историях указания подтверждают, что путь не исчез, что он по-прежнему ведет женщину все дальше и глубже – к самопостижению. Следы, по которым все мы пойдем, оставлены архетипом Первозданной Женщины, врожденного инстинктивного Я.

Я называю этот архетип "Первозданной Женщиной", так как именно эти слова: первозданность и женщина образуют llatnar о tocar a la puerta – сказочный стук в дверь глубокой женской души. В буквальном смысле выражение "llamar о tocar a puerta" означает "играть на инструменте имени, чтобы распахнулась дверь", то есть пользоваться теми словами, которые действуют как заклинание, как открывающий ключ. К какой бы культуре ни принадлежала женщина, сочетание слов "первозданная, дикая" и "женщина" ей интуитивно понятно.

Когда женщина слышит эти слова, старинная, древняя память просыпается в ней и возвращается к жизни. Это – воспоминание о нашем полном, неоспоримом и окончательном родстве с первобытной женственностью; эта связь могла уже давно стать совершенно непонятной, призрачной от забвения, могла быть погребена под толщей домашнего быта, объявлена вне закона окружающей культурой. Мы могли позабыть Ее имена, мы можем не откликаться на Ее зов, но мы помним Ее всем телом и тоскуем по Ней, мы знаем, что Она принадлежит нам, а мы – Ей.

Именно в этой основополагающей, стихийной и важнейшей форме взаимоотношений мы родились, именно от нее произошла наша сущность. Во чреве архетипа Первозданной Женщины кроются начала определяемого по женской линии бытия. Временами мы ощущаем это, и даже мимолетное чувство заставляет нас сходить с ума от желания его возродить. У некоторых женщин этот животворный "привкус дикости" возникает во время беременности, при кормлении младенца, при изменениях в себе самой в процессе воспитания ребенка или при возникновении таких любовных отношений, которые похожи на посещения любимого сада.

Ощутить Ее можно и в видениях, и в зрелищах невероятной красоты. Я чувствовала Ее, когда наблюдала за солнцем в те минуты, которые у нас в лесных краях называют "закатом Господа Иисуса". Я ощущала, как Она шевелится во мне, когда усталые рыбаки с фонариками в руках возвращались в сумерках с озера или когда мое новорожденное дитя поджимало пальчики на ногах, и эти пальчики похожи были на ряды зернышек сладкой кукурузы. Мы видим Ее там, где встречаем, то есть повсюду.

Она является к нам и в звуках: в музыке, от которой что-то дрожит в груди и учащается сердцебиение, в барабанном бое, свисте, звоне и крике. Она приходит в записанном или произнесенном слове – временами подобное слово, фраза, стихотворная строфа или история становятся такими звучными, такими подлинными, что заставляют нас хотя бы на мгновение вспомнить, из чего мы созданы на самом деле и где наш настоящий дом.

Такие внезапные "ощущения дикости" возникают в таинстве вдохновения: ах, вот оно! – и уже ушло… Стремление к Ней появляется, когда знакомишься с человеком, которому удалось сохранить эту связь с первозданным. Такое желание приходит, когда осознаешь, что уже слишком мало времени осталось для мистического священнодействия и для грез, слишком мало для собственной творческой жизни, для важнейших занятий или для настоящей любви.

Но именно эти мимолетные ощущения, приходящие и через красоту, и через потери, оставляют в нас такое опустошение, такую взволнованность и тоску, что рано или поздно мы пускаемся в погоню за своей первозданной природой: уходим в леса и пустыни, бросаемся в сугробы и катаемся в снегу. Мы обшариваем взглядом Землю, наш слух обостряется, и мы ищем внизу и вверху – ищем какого-нибудь намека, следа, знака того, что Она еще жива и что у нас есть надежда. Когда же женщина находит Ее следы, она чаще всего бросается в отчаянную погоню, сметает все со стола, отбрасывает любые взаимоотношения, освобождает свой разум, становится чистой страницей, настаивает на разрыве, нарушает все правила, заставляет мир остановиться – ибо без Первозданности мы уже не в состоянии двигаться дальше.

Когда женщина потеряла Ее, а затем вновь обрела, ей необходимо любой ценой сохранить эту связь. Получив свою находку, она изо всех сил будет бороться за ее сохранение, так как вместе с ней расцветает творческая жизнь, все взаимоотношения обретают и содержание, и глубину, и здравый смысл, утверждается цикличность сексуальности, творчества, работы и досуга; женщина перестает быть объектом хищнического интереса, а законы природы наделяют ее равным правом на развитие и успех. Наконец-то ее усталость в конце дня становится следствием радостных занятий и свершений, а не замкнутости в мелочных размышлениях, мелочной работе или постылых связях. Она инстинктивно понимает, когда приходит время разрушать и созидать, как нужно уходить и как оставаться.