Бегущая строка памяти

Неестественно возбужденное поведение нашей интеллигенции на званых ужинах или обедах. Крохоборствуют. Покупают ненужные дешевые тряпки, которые никак не улучшают их жизнь — ни внешне, ни внутренне. Где можно — не платят, стараются выпить воды, купить себе лекарство впрок, позвонить и т. д. на чужой счет. Думая, что это незаметно для платящих, а платящие могут быть бедными студентами, которые моют посуду, подрабатывая в ресторанах.

Выживаемость у HS — колоссальная. При опасности они, толкая, вернее втаптывая друг друга, стараются сами спастись. Естественно, что выживают сильнейшие. Когда можно — быстро засыпают. Эгоцентризм ужасающий, помощь другому — не приходит в голову. Говорят или о себе, или рассказывают, с их точки зрения, «забавные» истории. Юмор грубый. Живут впрок, «на завтра». Едят тоже впрок. Одеваются всегда не к месту и не ко времени, даже если есть, что надеть, из-за отсутствия внутренней гармонии и вкуса. За границей: мол, кругом чужие, кто заметит — и накупают тряпки впрок, на завтрашний день. А дома — тоже плохо одеты: мол, кругом свои — какая разница. Мало моются, считая, что так полезнее: где-то вычитали, что естественный пот что-то там лечит, что полезно «покиснуть».

Господь с ними. Может быть, поэтому Блок в «Двенадцати» тоже закончил:

«В белом венчике из роз / Впереди Иисус Христос». Мол, Бог с ними. Что с них взять — больные.

И они войдут в царствие Божие?

«Блаженны нищие духом…»

А может быть, в Библии при переводе неправильно поставлены знаки препинания? Может быть: «Блаженны нищие. Духом войдут они в царствие Божие…»

Декабрь 1994 года.

* * *

Жизнь нас — советских — учит с опозданием. Обычные навыки, которые западные люди приобретают в молодости, — я познаю сейчас.

1994 год, 18 января. Лечу в Канаду, в Квебек. Симфонический оркестр пригласил меня читать Пушкина и Толстого на концерте, посвященном 100-летию Чайковского. Лечу из Парижа, где у нас — гастроли «Таганки». Играем в театре Барро на Елисейских полях. Меня окружают богатые дамы. Только что, на старый Новый год, я была в дорогом ресторане «Корона», где пела знаменитая Людмила Лопата. О ней, кстати, слышала давно, но только сейчас увидела. У меня был после нашего спектакля огромный букет белой сирени, и я отдала его ей. Она тронута. Расцеловались. Поет низким голосом «Темную ночь», «Синий платочек» и т. д. Ей, как говорят, лет 80, а может быть, и больше, но выглядит она на 50, а улыбка — просто очаровательна. Цыгане: Лиля, которая мне понравилась в «Арбате»[5] лет пять назад, но теперь голос у нее более открытый — эстрадный, и с ней не цыгане, а люди так называемой кавказской национальности, танцуют чечетку, трясут плечами и голоса надрывные. Я не очень вписываюсь в эту атмосферу, мне неуютно, но держусь, улыбаюсь, на голове — какая-то смешная красная бумажная шапка. Поют специально для меня «Очи черные» Высоцкого. Подыгрываю как могу (не догадываясь, что за это надо платить). Виртуоз-скрипач. Кафе «Fleure». Дорогие магазины. Галереи на Сент-Жермен. Вкусная еда известных ресторанов. Меня опекают. «Живу, как богатые дети живут, Тиль-Тиль».