Бегущая в зеркалах

Алиса действительно, почувствовала прилив сил, ей не хотелось задумываться над смыслом такого поворота судьбы, возможно из страха спугнуть норовистый дар. Она не строила планы на будущее – знала только, что возвращаться во Францию ей явно не хотелось. К тому же, ожидалось скорое прибытие Остина и это уже был праздник. Лаура, не досаждавшая Алисе своей дружбой по причине чрезвычайной занятости, вдруг зачастила с визитами, давая распоряжения Доре и садовнику. Тот с утра до вечера копался в саду, а его близнецы, сосредоточенно подстригали кусты большими ножницами.

Пряно и остро пахли свежесрезанные ветки туи, в сводчатые окна Casa del Fiore смотрелось закатное солнце, на газоне стрекотала, разбрасывая сверкающие брызги, вертлявая поливалка. Алиса рассматривала Флоренцию, так сильно изменившуюся за эти полтора месяца. Вон там, за длинным желтым зданием дворца Юстиции, скрывается трехэтажный особняк с изумрудным изразцовым фризом, в котором находится редакция Лауры, левее, на границе с парком, вклинивающимся в городские постройки, под охраной высоких темных кипарисов прячется клиника Альбертаса, и эти улочки и соборы – все уже добрые знакомые. А главное – люди, которые остались жить благодаря тому, что живет и здравствует она – Алиса.

Браун прибыл раньше на два дня, никого не предупредив. Просто появился утром в дверях огромной кухни, где на скорую руку Дора сообразила Алисе завтрак – кофе с куском горячей пиццы. Добродушная толстуха болезненно воспринимала худобу сеньориты Грави и, всеми правдами и неправдами, старалась подсунуть ей лишнюю порцию мучного. Спагетти, ризотто, лазанья, пудинги, пироги и пирожные не покидали стол.

Остин, в светлой спортивной куртке нараспашку и перекинутой через плечо яркой сумкой, казался студентом, вернувшимся домой на каникулы. Только глянув на него в упор, Алиса поняла, что тунисский «отдых» был не слишком щадящим.

– Рад видеть вашу мирную трапезу, дорогие дамы. А это – подарки, – Остин чмокнул в щеку Алису, обнял на ходу Дору и выложил на стол содержимое сумки. – Здесь все для совершенствования кулинарного мастерства. Такие специи, что можно съесть деревяшку, принимая ее за печень соловья. Или наоборот. В общем, уже сегодня вечером мы обязательно должны все это попробовать.

– Ну что, бизнесмен, как твои восточные партнеры – все завоеваны? И не слишком ли ты переусердствовал в отдыхе – вон как глаза ввалились. Теперь-то уже, наверное, можешь ненадолго остановиться? – допрашивала Алиса Остапа уже в саду, показывая наведенный порядок.

– Инш Алла, Алиса, инш Алла. Если позволит Аллах, Истинный мусульманин говорит о будущем только в сослагательном наклонении и с дозволения Аллаха. Боится сглазить удачу или взять ответственность на себя…

– Но ты-то уж точно, не мусульманин – хотя и черен, как настоящий араб. И вообще, мне кажется, мало чего боишься на этом свете, – Алиса заглянула в лицо Остапа, – Или…? Что-то не так?

– Похоже, ты не читала вчерашних газет.

– Я их вообще не читаю, все сенсации приносит мне Дора, притом в абсолютно доступному моему пониманию изложении. – Алиса стрельнула в куст олеандра вишенной косточкой.

– Пожалуй, это тебя заинтересует, – Остин протянул ей развернутую газету с крупной фотографией какого-то паренька за рулем мощного спортивного мотоцикла. И набранный крупным шрифтом заголовок: «Спрут» наносит ответный удар».

– Это сын того самого человека, о котором неосторожно упомянула в своей разоблачительной статье Лаура. Самого героя моим друзьям удалось спрятать. Но мафия выкрала его сына, сделав официальное заявление – жизнь за жизнь. Если отец не явится сам с повинной на показательную казнь, парень будет уничтожен. Срок – три дня.

– То-то ты явился пораньше. Прилетел защищать справедливость? «Спасательная служба» благотворительного ведомства «Икс», – усмехнулась Алиса.

– Не знаю, Лиза, что ты там про меня придумываешь, – это все от твоих подростковых фантазий. У меня большие связи и много влиятельных друзей. Но сил явно не хватает для борьбы со всеми изъянами нашего далеко несовершенного, несмотря на обилие цветов и святых, мира.

Эта история меня беспокоит в первую очередь из-за Лауры. Ее имя уже не сходит со страниц затеянной ее собратьями по профессии дискуссии – о моральной ответственности и профессиональной этике журналиста. Да и парня жаль. Смотри, экий симпатяга!

– Гонщик, что ли? Вон бицепсы накачены – такой и сам за себя постоять может. Эх, господин Монте-Кристо, тянет тебя в самое пекло! И ведь не без уверенности в победу – ты же не камикадзе. Неужели никогда не приходилось чувствовать себя бессильным?

– Приходилось, увы… Я был совсем еще зеленый, когда на моих глазах погиб человек – мой сверстник, тоже мальчишка, ушел под лед, а я не сделал и шага, чтобы протянуть ему руку. Он кричал, молил о спасении… Я тогда ничего не понял, но вскоре после этого спас своего врага, вернее, помог ему выжить. А враг оказался другом, да нет – Учителем.

– Учитель?! Он был иранец, старик? – вспыхнула Алиса.