Бегущая в зеркалах

— Ставьте сюда и сюда, — скомандовал Лукка, указывая на тумбочки у изголовья ложа. А потом на тележке прикатили ужин, дымящийся в дюжине каких-то супниц, соусниц, блюд. По всей видимости появление «молодоженов» в пустующем в межсезонье отельчике, произвело переполох.

— В столь поздний час спагетти и жаренный барашек! А сколько сыра и зелени! И это на родине святого Франциска, проповедовавшего простоту и воздержание, — притворно засомневалась Алиса.

— Отдавать нищим ничего не будем. Грешить так грешить, — Наполнив бокалы Лукка поднялся:

— Алиса, несколько серьезных слов для тебя. Может быть это даже клятва… Я клянусь именем той, чей образ мы видели сегодня и на кого ты удивительно похожа, клянусь, что на коленях просил бы тебя стать моей женой. Клянусь, что не могу сейчас сделать это и что буду жить ради того дня, когда моя клятва сможет осуществиться. Ты — моя женщина, Алиса, mia d'oro bambini.

К утру Алиса была уверена, что Лукка — единственный мужчина и что жизнь ее специально делала такие странные загадочные виражи, чтобы подвести к этому моменту, к этой встрече. Все прояснилось и заняло свои места. Высшие силы не издевались, они учили ее любить, любить по-настоящему, и готовили приз за безропотное терпение.

Луку уже исполнилось тридцать семь, но он совсем не преувеличивал, уверяя, что за последние двадцать лет не прибавил в весе ни унции.

— Если только за счет этой шерсти. Потянет, наверное, килограмма на два, — усмехнулся он, вороша кудрявые завиткиы на своей груди. — Я тебе еще не сказал, стеснялся, что и Микельанджело лепил своего Давида с моего предка. Впрочем, это сразу заметно. — Лукка принял скульптурную позу, облакотившись на каминную полку и скрестив кривоватые ноги. Алиса восторженно захлопала в ладоши. Лукка действительно казался ей совершенством, хотя вовсе и не был красив, скорее обаятелен и, несомненно, наделен мужской привлекательностью. В занятиях любовью он был также непосредственен и увлечен, так же заботлив и неуклюже нежен, как и во всем, к чему бы он не прикасался.

Своим бойким французским Лукка был обязан прежде всего матери, имевшей гальских предков и культивировавшей в доме французское воспитание. А вот голубые глаза сына черноглазые родители предпочитали не замечать, поскольку они служили подтверждением тайных домыслов: поговаривали, что в беременности певицы виновен вовсе не граф Бенцони, а норвежский тенор, певшему с ней в тот сезон «Травиату».

Может быть, от матери, умершей в тридцать пять лет, так мало успевшей дать своему единственному сыну, унаследовал питомец мрачного дома Бенцони веселый нрав и страсть к лицедейству. Он всегда любил дурачитьсяить, а сейчас ему особенно нравилось то, что Алиса слету подхватывала предложенную игру.

…Алиса нежилась в огромной ванне, когда двери распахнулись и возникла фигура «красной рабыни», прибывшей для «омовения Клеопатры». Бедра Луки были повязаны ярким полотенцем, а красный томатный соус, намазанный на щеки, лоб и подбородок, капал прямо на Алисин бюстгалтер, прикрывавший грудь «рабыни».

— С ума сошел! У меня же с собой нет других вещей, — испуганно взвизгнула Алиса.

— Это часть туалета госпоже совсем не нужна. У нас в Египте такое не носят, — «рабыня» сняла бюстгалтер и брезгливо подняла его над унитазом. Сейчас свершится ритуальная казнь преступника в жерле вулкана. Он приговаривается к смерти за сокрытие красоты! — И преждед, чем Алиса успела что-либо произнести, ее белье исчезло в водовороте.

— Теперь ваша преданная рабыня приступает к омовению своей повелительницы при помощи вот этого чудесного растения, — «рабыня» приблизилась к «Клеопатре» с мочалкой из какого-то огурцеобразного войлока.

— Смотри, прекраснейшая, — что за удивительную вещь мне удалось откопать! Только в нашей итальянской глуши еще используют это высушенное растение вместо губки. И знаешь — моет замечательно. Я лично мыл своих старших сыновей до двенадцати лет, когда мы посещали термы. Старшему сейчас шестнадцать и он уже давно не нуждается в моих банных услугах. — Лукка полил мочалку шампунем. — Тебя, наверное, мама купала в последний раз лет пятнадцать лет назад, и с тех пор ты доверяешь свой туалет только квалифицированной массажистке. Можешь их разогнать. С сегодняшнего дня — у тебя личный банщик с большим стажем.

— Вовсе и не угадал, — Алиса подставила спину. — Купала еня не мама, а няня Веруся. И к массажистке я не хожу…

— Да, тебе в самом деле не нужны никакие массажистки. Ты — само совершенство — особенно вот так! — Лукка засмотрелся на Алису, стоящую на балконе в его белой рубашке, лохматую и босую. — Сейчас же иди под одеяло и признайся: чертовски приятно иметь такие ноги! Они за версту так и вопят: «Я — классная девчонка!».

— Ноги я предпочитаю не демонстрировать — не балерина. И «девчонке» уже стукнуло тридцать!» — вздохнула Алиса.