Бегущая во сне

Вера и Мирослав расстались, подав на развод. Они и раньше ссорились. Бывали причины и похлеще… Но в тот раз все произошло окончательно и бесповоротно. Чтобы насолить уже бывшей женушке, Мирослав купил Таше квартиру, куда девушка незамедлительно сбежала от матери в самостоятельную жизнь. Вере пришлось смириться и, закусив губу, молчать. А еще через два года в семью Малининых пришла беда… Свершилось то, чего Вера всегда так боялась, да еще и с родной дочкой. Авария… Она бросила работу, наняв управляющую и, если и ездила куда-то, то только на такси. Содержать водителя не было смысла. Большую часть своего времени она посвящала дочери и быту.

***

Снег уже давно сошел. Маленькие белые горки виднелись лишь кое-где на газонах в вечной тени домов. Высохшая тротуарная плитка, местами усыпанная щебенкой — напоминанием снежной зимы и работы дворников, — тихо шуршала под колесами инвалидной коляски, а мелкие камешки отскакивали в стороны. В воздухе пахло свежестью и сырой землей. Местами на газонах проглядывались островки из молоденькой травки, а деревья, заледеневшими черными истуканами простоявшие всю зиму, начинали потихоньку оживать. Таша с наслаждением вдыхала весенний воздух и уже выезжала со двора, как вдруг со спины услышала гневный крик.

— Вот ты где, дрянь! Разъезжаешь на свободе, значит!? — растрепанная женщина средних лет в мохнатой шапке и дутой курточке стремительно приближалась к Таше с криком. Девушка, не ожидавшая словесного нападения, развернула коляску и увидела разъяренную тетку с покрасневшим пухлым лицом. Она сразу узнала, кто это, и замерла в немом испуге.

Таша опешила, не зная куда ей деться, а дамочка подбежала к ней вплотную и, размахивая руками прямо перед лицом, неистово кричала в ее адрес ругательства и оскорбления.

— Да ты в тюрьме должна гнить, сука… Так тебе и надо! Боженька все видит… Угробила мою Лизоньку… Чтоб ты сдохла!!! Тварь! — вопли женщины стали переходить в истеричные рыдания, но она не переставала орать на съежившуюся, сжавшуюся в комок Ташу, которая инстинктивно пригибалась, опасаясь, что сейчас на нее обрушится не только брань, но и побои. Проходившие мимо люди оборачивались, останавливались на мгновение, но тут же ускоряя шаг, отводили взгляд и проходили мимо. Никто не вмешивался в шоу… В окнах тоже стали мелькать лица соседей, аккуратненько выглядывавших из-за шторочек…

Ошарашенная Таша вжалась в сиденье и спинку кресла, не в силах даже пошевелиться, словно парализованы у нее не только ноги, а все тело. Дыхание сперло, лицо горело, а в горле стоял ком…

— А ну отошла от моей дочери! — послышался крик с пятого этажа новостройки. — Я сейчас полицию вызову! Только тронь ее!

Таша закрыла лицо руками и прерывисто дышала, не в силах даже что-то сказать. В голове шумело, и накатила резкая тошнота. Сердце билось с бешеной скоростью, а в ушах стоял истошный крик женщины с такими же голубыми глазами, которые Таша запомнила на всю жизнь… С глазами погибшей Лизы…

— Пошла отсюда! — орала ошалевшая Вера, уже через минуту выбежавшая из подъезда в одном халате и тапках. Она смело двинулась на орущую фурию, которая была раза в два больше нее.

— Чтоб тебе пережить то же, что и я! Будьте вы все прокляты, Малинины! — выкрикнула разъяренная женщина, поправила кое-как шапку, наехавшую на глаза, и стала быстро удаляться. Вера присела на корточки и обняла дочь, убрав ее ладони с лица и прижав к своему плечу ее голову.

— Тише, тише… Все хорошо, — шептала Вера. — Она ушла…

Таша дрожала, нервно всхлипывала, но не могла плакать. Дыхание сбилось, а руки тряслись. Успокоившись немного, они вернулись домой.

Аромат ромашкового чая заполнил кухню. Таша в теплом свитере и джинсах сидела у стола и обреченно смотрела в чашку, словно пытаясь увидеть в золотистом напитке какой-то знак.

«Лучше бы это был сон», — подумала она и мысленно попыталась встать с компьютерного кресла, но ноги не послушались. Девушка вздохнула и отпила немного. Огненный шар феерийцев оказался лишь мелочью по сравнению с разъяренной матерью погибшей девушки.

Вера ушла переодевать заляпанный грязью халат и тапки. Было слышно, как кто-то позвонил ей, и она разговаривала по телефону.

— Извините, что не предупредили! Нет, не будет… На Ташу напала во дворе какая-то сумасшедшая в общем… Напугала ее до полусмерти… Нет, нет, все уже в порядке! Не стоит беспокоиться! … Благодарю вас… До свидания.

Вера переоделась и уселась рядом с дочерью пить чай, бормоча что-то себе под нос.

— Вот сумасшедшая… Мы ей бешеную компенсацию выплатили, весь ад прошли с этими судами, больницами… А ей все неймется… — возмущалась она, а потом обратилась к Таше. — Денис звонил. Очень беспокоился. Он такой милый! Я извинилась и сказала, что тебя сегодня не будет.

— Мама, я убила ее дочь, — тихо и безучастно сказала Таша, уставившись на мать пустыми серо-зелеными глазами, словно даже не слышала ее слов. — Она права… Я это заслужила…

Вера отставила чашку и погладила дочь по плечу.