Бегущая за ветром

В этот момент я увидела воочию, каким образом противная гусеница превращается в прекрасную бабочку. Бровки разлетелись в разные стороны. Глазки уже почти ласково сощурились, сжатые почти в прямую линию губы растянулись в подобие улыбки. Руки слетели с крутых боков в разные стороны и приветливо распахнули калитку пошире:

— Можа, конечно, можа! Проходи во двор, не боись!

Я нерешительно переступила порог. Калитка с громким стуком закрылась сзади, отрезая пути к отступлению. Но тетка Степанида шустро развернулась и, не смотря на свои внушительные габариты, легко пошла вглубь двора прямиком к хозяйственным постройкам. Пришлось идти следом. Возле большого стога сена я увидела козу. Степанида прямым курсом направилась к ней.

— Иди сюда, моя маленькая. Ее Феклушей кличут!

Эта маленькая злобно смотрела на меня своим съехавшими в кучку глазками. Все четыре ноги копытами упирались в землю, точно так же, как только что упирались Степанидины руки в ее крутые бока.

«Боженька, как же я ее до Малуши доставлю-то?» — мелькнула еще одна паническая мысль.

Феклуша не сводила с меня своих желтых глаз.

— Пятнадцать сребней, — заявила Степанида. А Никифор говорил, что двенадцать, вспомнилось.

— Это козочка? — выдавила я из себя.

— А яко же! Она самая. Хорошая козочка. Молока много будет давать, — Степанида ласково потрепала это животное по голове между рогами.

— Хорошо, тетка Степанида! Я возьму. Только мне еще надо три цыпленка курочки и один петушок.

Степанида, кажется, не поверила своему счастью. Взмахнула своими руками, как крыльями и умиленно приложила их ладонями к своей необъятной груди.

— Така чаво жеж ты зараз усе на сказал мине?

То, что сказать мне не дали, я скромно промолчала. Коза не спускала с меня внимательных глаз.

— Счас принесу!

Тетка шустро скрылась за сараем. Оттуда раздалось недовольное квохтанье. Но через пять минут уже вернулась с ивовой корзиной в руках. В которой под крышкой я и увидела четыре пернатые разноцветные особи. Цыплятами назвать их было сложно, потому что они уже явно выросли. Петушок был огненного цвета с красным гребнем, свисающим набок, как кепка. Курочки были разноцветными пеструшками. Все смирно сидели, тесно прижавшись друг к другу.

— Тринадцать сребней! — оценила свое хозяйство птичница. Петушок, судя по всему, ценился дороже курицы.

— Но мне еще и котенок нужен! Сказали, что у вас есть лишний, — робко продолжила я. Если котенок окажется котом, куда мне его пристраивать-то?

Степанида, уже влюбленными глазами посмотрела на меня. Шустро развернулась и скрылась в сарае. Через несколько минут она торжественно выплыла оттуда и вручила мне в руки пушистый рыжий комок с зелеными глазками, который жалобно мяукал. Оторвала, наверное, от приема молока, догадалась я.

— Сколько за котенка?

— Мальчик. Дарю! — щедро заявила счастливая тетка Степанида. Она подошла к Фекле и привязала к ее ошейнику веревку. Коза склонила голову вниз и стала упираться всеми четырьмя копытами.

— Цыц, мне! — грозно прикрикнула на нее бывшая уже хозяйка. И Фекла покорно потрусила следом за ней ко мне.

Тяжко вздохнув, не удержавшись, я отсчитала положенные деньги и взялась за веревку. Котенка я отправила к Сапфиру. Разберется. Посох за спину, корзину взяла в одну руку, веревку в другую. И мы вышли за калитку, сопровождаемые довольной Степанидой. Как только оказались за порогом, калитка громко хлопнула за спиной и закрылась на крючок. Все. Обратного пути нет!

Глава 39 ПУТЬ ДОМОЙ

Я брела по пыльной дороге в сторону луга, сопровождаемая недовольным козьим беканьем и тревожным квохтаньем куриц в корзине. Фекла, натягивая веревку, упиралась, но покорно шла за мной. Щенок пригрелся за пазухой и притих. Котенок был под присмотром моего мажика. Все, в общем-то, хорошо. Сделала я оптимистичный вывод. Но радовалась я рано. Чем дальше мы отходили от дома Степаниды, тем больше коза стала волноваться и упираться, угрожающе поворачивая рога в мою сторону. Пришлось позвать на помощь Ветерок. Он воздушной метелкой стал подгонять Феклу сзади. Деваться ей было некуда, и она двигалась по дороге, иногда меня даже обгоняя. Я расслабилась. И снова рано. Фекла вдруг резко рванула вперед, я за ней. Веревка натянулась уже с другой стороны.

Но, видно, приметив в стороне от дороги небольшой стожок, коза резко сменила направление, и почти одним прыжком вправо достигла заветной цели. Уже я бежала следом за ней, держась за веревку. Куры в корзине тревожно всполошились. Упрямое животное резко затормозило перед стожком и, схватив в зубы клок сена, стала невозмутимо его пережевывать. Потом замерла, не сводя с меня сверлящих злых глазенок и улеглась, меланхолично уставившись на меня, не мигая. Она всем своим видом давала мне понять, что с места больше не сдвинется. Стоя над этой ходячей рогатой бедой и уперев руки в бока, как тетка Степанида, я размышляла над этой насущной проблемой.