Бегущий без сна. Откровения ультрамарафонца

Но во время таких длинных пробежек организм требует сахара. Ведь он как паровоз: чем больше топлива забросить в топку, тем выше мощность. Мне сложно потреблять достаточное количество калорий, питаясь только здоровой едой. По моим подсчетам, я сжигаю шестьсот килокалорий в час. Если мне нужно бежать сорок восемь часов, то, чтобы покрыть расходы, я должен потребить колоссальное количество: двадцать восемь тысяч восемьсот килокалорий. Здоровая еда обычно низкокалорийна, потому что в ней много клетчатки, которая создает дополнительный объем. При таком подходе совершенно нереально запихнуть в мой желудок столько пищи, сколько нужно, чтобы получить такое количество килокалорий. Или я раздуюсь, как бегемот! Поэтому я вынужден есть хорошо рафинированную высококалорийную пищу с большим содержанием сахара: выпечку, пончики, конфеты. И чем больше калорий приходится на сто граммов, тем лучше. (В приложении есть список продуктов. Думаю, нет необходимости говорить, что не надо есть все это, если вы не бегаете круглые сутки.)

Еще, когда бегаешь на длинные дистанции, организм теряет много соли, особенно в жару. Поэтому помимо сахара, который дает энергию, очень важно восполнять потери соли. Я высыпал четыре пакетика соли в вишневый напиток и размешал, получился солено-сладкий чудодейственный эликсир.

Я сидел на бордюре, наслаждаясь питьем, и еще раз посмотрел на фотографию Элизабет Вуд, или Либби, как я ее называл про себя. Идею участвовать в пробеге, чтобы помочь спасти чью-то жизнь, подсказал мне доктор Шапиро. Он много лет работал на передовой линии в области трансплантации и донорства органов, и «Эстафета» была благотворительной акцией для сбора средств. Старшая медсестра Стэнфордской детской больницы рассказала мне про маленькую девочку с печеночной недостаточностью, которой была необходима помощь. Я несколько раз пытался навестить Либби в больнице, но она все время находилась на интенсивной терапии, и к ней не пускали посетителей. Поэтому мне приходилось довольствоваться фотографией, когда я смотрел на нее, я чувствовал эмоциональную связь с другой красивой девочкой, братом которой я был и которую потерял навсегда.

Я уже много раз участвовал в благотворительных пробегах, привлекая средства для общества помощи больным лейкемией, для Специальной Олимпиады[59] и для разных проектов, связанных с защитой окружающей среды. Но это было совсем другое дело. В этот раз я не просто собирал чеки, складывал их в конверт и отправлял по почте в центр корпоративных пожертвований. Причина была в том, что сейчас я видел лицо девочки, умирающей на больничной койке, и она мне казалась ближе. Я не мог относиться к Либби отстраненно.

Я положил фотографию обратно в карман, повесил на плечи рюкзак с едой и снова побежал. Субботним утром машин на дороге было немного, и люди, проезжая мимо, приветствовали меня. Думаю, не каждый день они в семь утра видят парня, который бежит по улице и на ходу ест здоровенный буррито.

В Саусалито, куда я прибежал в одиннадцать утра, меня приветствовало мое семейство. Им удалось где-то спрятать нашу плавбазу (автодом Volkswagen), и они подкараулили меня в кустах. Не могу сказать, что у них это вышло безупречно, потому что сложно заставить двух маленьких детей выпрыгнуть из кустов одновременно, но я все-таки подыграл и шарахнулся от них, когда они появились.

– Привет, монстры!

– Привет, папа, мы соскучились. Где ты был ночью?

– Вышел немного размяться, – сказал я. – Давайте, вперед.

И мы вместе побежали по тротуару.

У Александрии были длинные темные волосы, ниспадающие на плечи, и изящный широкий шаг. В ее исполнении бег выглядел очень элегантно. Николас бежал короткими шажками, сильно топая, и больше походил на нападающего бычка.

Мы бежали, из окошка плавбазы, притормозившей рядом, высунулась голова моей жены.

– Могу я принять у вас заказ?

– Почему бы и нет. Я возьму сэндвич с арахисовым маслом и медом с добавлением сухофруктов и орехов, – сказал я и посмотрел на детей. – Могу я угостить вас обедом?

– Я бы выпил воды, пап, очень жарко, – запыхавшись, сказал Николас.

Солнце сейчас было ровно над нашими головами.

– Одну секунду, – ответила Джули.