Бегущий без сна. Откровения ультрамарафонца

Тяжело дыша и едва переставляя ноги, я вошел на следующий – уже предпоследний – эстафетный пункт. Он находился почти на самой вершине подъема.

– Где ваш сменщик? – спросил капитан этого пункта.

Не в силах поднять голову, я пробормотал: «У меня его нет».

С Александрией во время краткой передышки в плавбазе, 188-я миля (302,5 километра)

– Ого… вы, должно быть, Тим-Дин. Мы беспокоились, живы ли вы еще.

– Это спорный вопрос, – ответил я, задыхаясь.

– Да, это и есть команда Дина, Тим-Дин, – вмешался в разговор другой голос, в котором я узнал своего отца, – и у него все отлично. А теперь давай двигаться дальше, сынок.

– Мне нужен отдых.

– Наши люди – великие бегуны, – провозгласил он, не обращаясь ни к кому конкретно, – мы бегали целыми днями по горам Греции, охотясь на горных коз.

– Чепуха, мы выросли в Лос-Анджелесе, – напомнил я ему.

Александрия начала опрыскивать меня из брызгалки, а Николас при этом выпустил струю ледяной воды прямо мне в ухо. «Ах ты!» – крикнул я и стал гоняться за ним по комнате перевалочного пункта, к всеобщему восторгу окружающих.

К тому моменту, как я догнал сына и отнял у него брызгалку, я уже промок до нитки.

– Где Гайлорд? – спросил я Джули.

– Он в фургоне, прилег отдохнуть.

Из окна торчали его голые ступни, и я начал брызгать на них водой.

– Оставь меня в покое и продолжай бежать, – закричал он.

– Давай, Гайлорд, выходи оттуда, – скомандовал я, – ты бежишь со мной.

В мое ухо тоже выстрелила струя воды. Я повернулся и увидел Александрию и Николаса, они стояли рядом и хихикали.

– Кому-нибудь нужна парочка дополнительных участников команды? – обратился я к толпе. – Обычно они хорошо себя ведут.

– Па-ап! – возмутилась Александрия и начала снова брызгать мне в ухо водой.

– Тебе пора, Карно, – рявкнул Гайлорд из окна плавбазы.

«Господи, – подумал я, выходя из перевалочного пункта, – что должен сделать человек, чтобы его хоть немного уважали?» И продолжил маршрут.

До конца дистанции оставались одиннадцать километров, и рядом со мной снова притормозил фургон с телевидения. Журналистка засыпала меня вопросами, высунувшись в боковую дверь: про тренировки, про диету, про мотивацию.

– Для меня большая честь – сыграть важную роль для семьи Либби Вуд и помочь им, – ответил я, – это одна из тех вещей, которые помогают мне бежать.

– Вы чувствуете свое унижение? – спросила журналистка.

– Я чувствую что?

– Свое унижение.

– Простите, одну секунду, – сказал я, наклонив голову набок, чтобы вытряхнуть из уха воду после детской атаки с брызгалками. – Так-то лучше. О чем вы спрашивали?

Она снова посмотрела на меня недоумевающим взглядом.

– Вы чувствуете в ступнях жжение?

– О да, они ужасно болят, но не так сильно, как икры и бедра. Так как насчет реактивного ранца?

– По вам и не скажешь, что он вам нужен. Вы не против, если мы немного вас поснимаем, пока вы бежите?

– А вы можете снимать мои ноги и не показывать лица? Я не хочу, чтобы во мне узнавали болвана, который решил уморить себя пробежкой.

Они сняли меня со всех возможных ракурсов. По моим оценкам, эта съемка должна сэкономить коронеру[67] массу времени. Затем журналистка задала мне последний вопрос.

– Итак, Тим-Дин, как вы это делаете?

– Ну-у-у… – начал размышлять я, – первые сто шестьдесят километров я бегу ногами, следующие сто пятьдесят – умом, а последнюю часть, я думаю, сердцем.

– Вот это было здорово! – сказала она оператору. – Увидимся на финише.

И они быстро укатили вперед по шоссе.

Десятки участников стали меня догонять и обгонять на узкой дороге, ведущей к Санта-Крус. Это были самые разные люди: молодые и пожилые, опытные бегуны и новички. Некоторые из них знали, что я бегу уже второй день подряд, и всячески подбадривали меня, пробегая мимо. Иногда какой-нибудь крутой лихач ракетой проносился рядом на невероятной скорости, успевая только кивнуть на ходу. Сто шестьдесят километров назад я бы попробовал догнать его, но сейчас, после семи марафонов подряд без остановки, мое эго скукожилось. Тот факт, что кто-то меня постоянно обгонял, уже не оказывал ни малейшего деморализующего влияния.

Ровно до тех пор, пока меня не обошел Гайлорд.

– Откуда ты? – закричал я.

– Это не имеет значения, Карно. Главное, что я впереди, – похвастался он.

Это точно. Я начал ускоряться, и мы, хромая, двигались вперед по шоссе, как пара престарелых пациентов, каждый из которых старается добежать до туалета первым. Держать такую скорость на этом этапе было просто безумием. Но повторюсь: ни одно из моих мероприятий за последние два года не казалось мне особо здравым.

– Хорошо, джентльмены, – проворчала моя жена, подъехав к нам на велосипеде Гайлорда, – давайте угомонимся.

– Это он начал, – канючил я.

– А он продолжил, – канючил Гайлорд в ответ.

– Итак, дети, – перебила нас Джули, – держите себя в руках, мы почти пришли.

Она пристально следила за нами, катясь позади.

– Милая, у тебя случайно нет с собой еды? – ласково спросил я.

– Вот, я нашла пакет крендельков на кухне в фургоне.

– Эй, это мои! – запротестовал Гайлорд.

– Не волнует! – резко ответил я. – Все, что попадает в плавбазу, становится общим.