Бегущий человек. Худеющий (сборник)

Он уже видел небоскребы, ввинчивающиеся в облака, высокие, чистенькие. А выше всех Нетворк-геймс-билдинг, здание Сетевой Корпорации Игр, сто этажей, верхняя половина прячется в облаках и смоге. Не сводя с него глаз, Ричардс прошел еще с милю. Теперь вдоль улицы выстроились дорогие кинотеатры, а табачные магазины обходились без решеток (зато у витрин стояли частные охранники с электрошоковыми дубинками, болтающимися на широких кожаных поясах). И городской коп торчал на каждом углу. А вот и народный Парк фонтанов – вход 75 центов. Хорошо одетые мамаши наблюдали за детьми, резвящимися на лужайке за металлической оградой. Ворота охраняли два копа. Вдали поблескивали струи фонтана.

Ричардс пересек Канал.

С каждым шагом Дом игр становился все выше, громаднее, с бесконечными рядами незрячих окон, забранных тонированным стеклом, с отполированным мрамором стен. Копы пристально следили за ним, готовые погнать его дальше или мгновенно скрутить, попытайся он что-то украсть. В центре мужчина в мешковатых серых штанах, с прической «под горшок» и запавшими глазами мог появиться с одной целью – принять участие в Играх.

Отбор игроков начинался ровно в полдень, но, когда Бен Ричардс пристроился в хвост очереди, она уже вытянулась на девять кварталов, то есть на добрую милю. Очередь напоминала ему бесконечную змею. Последним он стоял недолго. Народ все прибывал. Копы не спускали с них глаз, поглаживая рукоятки пистолетов и дубинок. На их лицах играли презрительные ухмылки.

– Тебе не кажется, Френк, что вон тот – недоумок? Я в этом уверен.

– Тут один парень спросил, как ему пройти в сортир. Ну воще!

– Эти сукины дети…

– Убьют родную мать ради…

– Воняло от него так, словно он не мылся уже…

– Шоу – отпад. Прикинь…

Опустив головы, они переминались с ноги на ногу, а вскоре очередь двинулась с места.

…Минус 098, отсчет идет…

В регистрационный отдел Бен Ричардс вошел в начале пятого, и его направили в сектор девять (буквы Р – С). За столиком с мерно жужжащим компьютером сидела усталая, суровая, безразличная женщина. Она смотрела на него, но, похоже, не видела.

– Фамилия-имя-второе имя.

– Ричардс, Бенджамин Стюарт.

Ее пальцы забегали по клавиатуре. Клик-клик-клик.

– Возраст-рост-вес.

– Двадцать восемь, шесть футов два дюйма, сто шестьдесят пять[6].

Клик-клик-клик

– Ай-кью[7] по тесту Уэчслера, если вы его знаете, возраст, в котором проходили тест.

– Сто двадцать шесть. В четырнадцать лет.

Клик-клик-клик

В огромном зале голоса гулким эхом отскакивали от стен. Вопросы и ответы, вопросы и ответы. Кого-то выводили в слезах. Кого-то вышвыривали. Кто-то пытался протестовать. Кто-то завопил не своим голосом. Вопросы. Снова вопросы.

– Какое образовательное учреждение посещали последним?

– Ремесленное училище.

– Окончили?

– Нет.

– Сколько лет проучились, в каком возрасте бросили учебу?

– Два года. В шестнадцать лет.

– По какой причине бросили учебу?

– Женился.

Клик-клик-клик

– Имя и возраст жены, если таковая имеется.

– Шейла Кэтрин Ричардс, двадцать шесть лет.

– Имена и возраст детей, если есть.

– Кэтрин Сара Ричардс, восемнадцать месяцев.

Клик-клик-клик

– Последний вопрос, мистер. Не пытайтесь лгать. Вас разоблачат на медкомиссии и вышвырнут. Употребляли вы когда-нибудь героин или галлюциногенный синтетический амфетамин, называемый «Сан-Франциско пуш»?

– Нет.

Клик

Пластмассовая карточка выскочила из щели в столике, женщина протянула ее Ричардсу.

– Не потеряй, здоровяк. Если потеряешь, придется возвращаться сюда на следующей неделе. – Теперь она смотрела на него, видела лицо, злые глаза, поджарое тело. Симпатичный парень. И не глуп. Хорошие данные.

Она взяла у него карточку, пробила несколько перфораций в правом верхнем углу.

– А это зачем?

– Не важно. Потом тебе скажут. Может быть. – Она махнула рукой в сторону длинного коридора, уходящего к лифтам. Десятки людей, прошедших регистрацию, показывали пластиковые удостоверения и тянулись к лифтам. Ричардс увидел, как коп остановил дрожащего всем телом калеку, пожелтевшее лицо которого указывало на пристрастие к «пушу», и указал на дверь. Калека заплакал, но спорить не стал.

– Жестокий у нас мир, здоровяк, – донеслось из-за столика. Сочувствия в голосе женщины не слышалось. – Вперед.

Ричардс подчинился. А за его спиной звучали все те же вопросы.

…Минус 097, отсчет идет…

Грубая, жилистая рука ухватила его за плечо, едва он, миновав столы с регистраторами, ступил в коридор.

– Карточка, приятель.

Ричардс показал карточку. Коп сбросил руку, на его лице отразилось разочарование.

– Небось нравится вышвыривать их отсюда, так? – спросил Ричардс. – Чувствуешь себя боссом, не правда ли?

– Хочешь вернуться в свой сарай, говнюк?

Ричардс прошел мимо него, коп не попытался его остановить.

На полпути к лифтам он оглянулся:

– Эй, коп.

Тот подозрительно глянул на него.

– Семья у тебя есть? На следующей неделе можешь оказаться на моем месте.

– Проваливай! – яростно рявкнул коп.

Улыбаясь, Ричардс проследовал к лифту.