Бегущий по Лабиринту

— Нет… Ньют… ты не понимаешь… — Томас должен был сказать это раньше, чем провалится в небытие.

— Молчи! — приказал Ньют. — Не трать силы!

Томас почувствовал, как кто-то ощупывает ему руки и ноги, сдирает с него одежду, пытаясь понять, насколько серьезно он пострадал. Услышал голос Чака, с облегчением отметив, что с его другом все в порядке. Затем медак сказал что-то про несколько десятков уколов на теле.

Тереза стояла у его ног, рукой сжимая его правую лодыжку.

— Зачем, Том? Зачем ты это сделал?

— Потому что… — У него не осталось сил, чтобы сконцентрироваться.

Ньют крикнул, чтобы принесли противогриверную сыворотку, и через минуту Томас почувствовал укол в руку. Из места инъекции по всему телу распространилось тепло — успокаивающее, уменьшающее боль. Но Томасу по-прежнему казалось, будто мир разваливается, и он понял, что через какие-то несколько секунд потеряет сознание.

Комната вертелась все быстрее и быстрее, цвета слились в одно размазанное пятно. Прежде чем темнота окончательно поглотила Томаса, он собрал последние силы и прошептал, в надежде, что окружающие его услышат:

— Не волнуйтесь… Я сделал это специально…

ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ

Когда началась Метаморфоза, Томас полностью потерял чувство времени.

Как и в Ящике в день прибытия в Глэйд, он ощутил темноту и холод. Но на этот раз не чувствовал ни ног, ни тела. Он как будто плыл в пустоте, глядя в черную бездну. Томас ничего не видел, ничего не слышал, не улавливал никаких запахов. Его как будто лишили пяти основных чувств и отправили парить в вакууме.

Время тянулось бесконечно. Оно казалось вечностью. Постепенно страх сменился любопытством, а оно, в свою очередь — скукой.

Наконец, после периода томительного ожидания, что-то начало меняться.

Будто подул легкий ветерок, неосязаемый, но слышимый. Затем где-то далеко вдали Томас увидел белесый туман, плавно извивающиеся клубы которого постепенно превратились в настоящий торнадо, который протянулся так далеко, что юноша уже не видел ни начала, ни конца его бешено вращающейся воронки. И тут он почувствовал, как чудовищный порыв ветра, словно шторм, застигший утлое суденышко, ударил его в спину, разорвал одежду, растрепал волосы и стал затягивать в бушующую воронку смерча.

Башня из клубящегося тумана начала надвигаться на него — или, может быть, сам Томас плыл в ее направлении, — сначала медленно, а затем со все более угрожающей скоростью. Там, где всего несколько секунд назад Томас видел отчетливые очертания тоннеля, теперь простиралась бескрайняя белая гладь. И вот она его поглотила.

Томас почувствовал, как белесая мгла окутала мозг, и сразу же в сознание бурным потоком ворвались воспоминания из прошлого.

Все остальное обратилось в боль.

ГЛАВА СОРОК ВОСЬМАЯ

— Томас.

Голос — далекий раскатистый голос — прозвучал словно эхо в длинном туннеле.

— Томас, ты меня слышишь?

Он не хотел отвечать. Однажды его разум отключился, не в силах вынести боль, и теперь Томас боялся, что если позволит себе прийти в сознание, все повторится. Сквозь веки он увидел свет, но открыть глаза не мог, продолжая лежать неподвижно.

— Это Чак. Как ты, Томас? Пожалуйста, только не умирай, чувак.

И тут он все вспомнил: Глэйд, гриверов, их жалящие иглы, Метаморфозу. Воспоминания… Лабиринт не имеет разгадки! У них только один путь к свободе — путь ужасный, о котором они даже не предполагали. Томас был раздавлен отчаянием.

Застонав, он усилием воли заставил себя приоткрыть веки и увидел над собой пухлое лицо Чака, испуганно наблюдающего за ним. Впрочем, очень скоро глаза мальчика засветились радостью, и он расплылся в улыбке. Несмотря ни на что, несмотря на весь ужас, который ему пришлось пережить, Чак улыбался.

— Он очнулся! — закричал мальчик, ни к кому конкретно не обращаясь. — Томас очнулся!..

Звонкий крик мальчика заставил Томаса вздрогнуть; он снова закрыл глаза.

— Чак, тебе обязательно орать? Мне так погано.

— Извини. Я правда очень рад, что ты выжил. Скажи спасибо, что я тебя не расцеловал от счастья.

— Лучше не надо, Чак. — Томас снова открыл глаза и попытался принять сидячее положение, вытянув ноги на кровати и откинувшись на стену у изголовья. Все суставы и мышцы страшно ныли. — Как долго я провалялся? — спросил он.

— Три дня, — ответил Чак. — В целях безопасности тебя на ночь прятали в Кутузке, а днем опять переносили сюда. За все время нам раз тридцать казалось, что все — не выкарабкаешься. Но сейчас ты как огурчик!

Томас прекрасно представлял себя со стороны и знал, что выглядит отвратительно.

— Гриверы возвращались?

Восторг Чака угас в мгновение ока; он потупил взор и уставился в пол.

— Да. Схватили Зарта и еще двоих. По одному за ночь. Минхо с остальными бегунами снова прочесывали Лабиринт, пытаясь найти выход или что-то, к чему можно было бы применить тот дурацкий код, который вы обнаружили. Тухлый номер… Как думаешь, почему гриверы каждый раз забирают только одного шанка?