Бегущий по Лабиринту

— Итак. Каким-то образом они стерли нам память — не только детские воспоминания, но вообще любые, которые хоть как-то связаны с Лабиринтом. Потом засунули в Ящик и послали сюда. Первый раз они отправили большую группу детей, а затем в течение двух лет подсылали по одному новичку каждый месяц.

— Черт, но зачем? — спросил Ньют. — Какой в этом смысл?

Томас поднял руку, призывая к тишине.

— Сейчас поймете. Потом прислали меня. Как я сказал, они испытывают нас, смотрят, как мы реагируем на то, что они называют «Переменными», и как пытаемся решить проблему, которая не имеет решения. Они смотрят, можем ли мы сотрудничать, создать единое общество. Нам предоставлялось все необходимое, а в качестве неразрешимой проблемы выступил Лабиринт — самая известная головоломка в истории человеческой цивилизации. Все это обставили таким образом, чтобы мы думали, будто разгадка действительно существует, и продолжали упорно над ней биться, при этом испытывая все более сильную обреченность оттого, что не можем ее найти. — Он помедлил и обвел кураторов взглядом, желая убедиться, что они внимательно слушают. — Я хочу сказать, что у Лабиринта нет разгадки.

Комнату наполнил гомон, и один за другим посыпались вопросы.

Томас поморщился. Он бы многое отдал, чтоб просто переслать свои мысли в головы кураторов единым блоком и не мучиться с объяснениями.

— Видите? Ваша реакция доказывает правдивость моих слов! Многие люди давным-давно сдались бы. Но, судя по всему, мы особенные. Мы просто не можем принять постулат, что у проблемы нет решения — особенно когда имеем дело с таким пустяком, как Лабиринт. Вот поэтому мы продолжали биться над загадкой, не останавливаясь перед постоянными неудачами.

Томас внезапно понял, что с каждой минутой его голос звучит все тверже, да и вообще говорит он все более и более эмоционально.

— Как бы то ни было, я уже сыт по горло всем этим дерьмом — гриверами, двигающимися стенами, Обрывом! Это всего лишь элементы проклятого эксперимента. Нас используют, вертят нами, как марионетками! Создатели с самого начала планировали, что мы будем ломать голову над решением, которого в действительности не существует! То же самое и с Терезой. Ее направили к нам якобы для того, чтобы она запустила какое-то Окончание. После этого стены застыли, солнце потухло, небо посерело, и так далее, и тому подобное. На самом деле Создатели просто подкидывают нам все новые и новые нестандартные ситуации, чтобы изучать реакции и испытывать наш запас прочности! Ждут, когда мы начнем грызть друг другу глотки. А выжившие примут участие в какой-то важной миссии.

Фрайпан встал.

— А убийства? Это тоже часть их замечательного плана?

Секунду-другую Томас боролся с охватившим его страхом, опасаясь, как бы кураторы не обратили свой гнев на него из-за того, что он знает так много. А ведь он еще не рассказал им самого главного…

— Да, Фрайпан. Убийства — часть плана. Единственная причина, по которой гриверы начали выбивать нас по одному, заключается в том, что нам предоставляют время отыскать выход. Предполагается, что свободу получат только наиболее жизнеспособные из нас, то есть — лучшие.

Фрайпан в сердцах пнул ногой стул.

— Тогда самое время поведать нам свой волшебный план побега!

— Поведает, — тихо сказал Ньют. — Заткнись и слушай.

Минхо, которого все это время почти не было слышно, кашлянул:

— Что-то мне подсказывает, что я не обрадуюсь тому, что сейчас услышу.

— Не исключено, — ответил Томас. Он на пару секунд закрыл глаза и скрестил руки на груди. Следующие несколько минут станут решающими. — Что бы там ни планировали Создатели, им требуется отобрать лучших. Но это звание мы должны заслужить. — В комнате воцарилась полнейшая тишина. Все глаза были устремлены на Томаса. — Последний этап испытаний связан с кодом.

— С кодом? — переспросил Фрайпан с надеждой в голосе. — А что с ним?

Томас посмотрел ему в лицо, выдерживая театральную паузу.

— Его запрятали в карты секторов с умыслом. Мне это точно известно, потому что код в Лабиринт вместе с Создателями закладывал я.

ГЛАВА ПЯТИДЕСЯТАЯ

Довольно долго все сидели молча, непонимающе уставившись на Томаса. Он чувствовал, что его ладони и лоб покрываются потом. Продолжать разговор становилось все страшнее.

Ньюта, видимо, признание Томаса просто нокаутировало, однако он нарушил тишину первым:

— О чем ты толкуешь?

— Сначала я хотел бы кое-что рассказать. О себе и Терезе. Есть причина, почему Галли обвинял меня во всех смертных грехах и почему меня узнали все пережившие Метаморфозу.

Томас ожидал, что поднимется гвалт и на него градом посыплются вопросы, однако в комнате продолжала висеть гробовая тишина.

— Тереза и я… мы отличаемся, — продолжал он. — Мы с самого начала были частью испытаний Лабиринтом, хотя и не по нашей воле, клянусь.

Теперь настала очередь Минхо задать свой вопрос:

— Томас, о чем ты говоришь?