Бегущий по лезвию бритвы

— Нам пора идти, — подумал Джо. — А вам — оставаться.

— Да! — зашумели все остальные. — Отпустите нас!

Глиммунг замерла в растерянности. Джо слышал, как мечутся ее мысли.

— Нет, — думала она. — Сейчас у меня есть великая сила; если я отпущу вас, то вновь уменьшусь, скукожусь, стану ничтожной.

— Ты должна отпустить нас, — думал Джо. — Как мы договорились.

— Это правда, — мысленно отвечала Глиммунг. — Но разве не лучше остаться частью меня? Так вы можете прожить тысячи лет, и никто из вас никогда не будет одинок.

— Проведем голосование, — предложила Мали Йохез.

— Да, — подумала Глиммунг. — Проголосуйте, кто из вас хочет остаться внутри меня, а кто предпочитает отделиться и стать самостоятельным индивидуумом?

— Я останусь, — подумал Нерб К’оол Дак.

— И я, — подумал ракопаук.

Перекличка продолжалась. Джо слышал, что кто–то предпочел остаться, а кто–то выйти на волю.

— Я хочу, чтобы меня отпустили, — сказал он, когда пришел его черед.

При этом Глиммунг растерянно вздрогнула.

— Джо Фернрайт, — подумала Глиммунг. — Ты же лучший из них, неужели ты не останешься?

— Нет! — подумал Джо.

Он шел по бесконечному взморью, вдоль которого простиралось топкое болото, где–то в глуши планеты Плаумэна. Давно ли он здесь? Этого Джо не знал. Еще совсем недавно он был внутри Глиммунга, а сейчас брел, оступаясь и морщась от боли, когда под ноги попадал острый камень.

«Неужели я один?» — думал Джо. Остановившись, он вглядывался в сумерки, пытаясь различить хоть какое–нибудь живое существо.

Многоногое кишечно–полостное, извиваясь, двигалось к нему.

— Я ушел вместе с вами, — произнесло оно.

— И больше никого? — спросил Джо.

— На окончательной перекличке — только мы двое.

Все прочие остались. Невероятно, но факт: они остались.

— В том числе и Мали Йохез?

— Да.

Джо почувствовал, как на него навалилась невыносимая тяжесть. Сначала подъем Храма, теперь утрата Мали — нет, это слишком много.

— Вы не знаете, где мы находимся? — спросил он. — Я не смогу долго идти.

— Я тоже. Но там, на севере, горит огонь. Я провел в его сторону параллактический луч, и сейчас мы движемся в этом направлении. Еще через час мы должны его достигнуть, если я правильно вычислил нашу скорость.

— Я не вижу света, — сказал Джо.

— Мое зрение лучше вашего. Вы увидите его минут через двадцать. Полагаю, что это колония спиддлов.

— Спиддлы, — повторил Джо. — Мы что, собираемся остаток жизни прожить среди спиддлов? Неужели это все, что нам осталось после того, как мы покинули Глиммунга и остальных?

— Мы сможем добраться оттуда до отеля «Олимпия», где остались наши вещи. А после этого вернуться на свои планеты. Мы сделали то, ради чего прибыли сюда. Нам следовало бы радоваться.

— Да, — проговорил Джо мрачно. — Мы должны радоваться.

— Это был великий подвиг. Мы убедились в том, что Фауст не всегда терпит поражение…

— Давайте поговорим об этом, когда доберемся до отеля, — перебил Джо кишечно–полостное и побрел по берегу. Немного помедлив, многоногое существо последовало за ним.

— На вашей планете очень плохо? — спросило оно. — На Земле, как вы ее называете?

— На Земле, — сказал Джо, — так же, как везде.

— Значит, плохо.

— Да, — подтвердил Джо.

— Почему бы тогда вам не отправиться со мной? — спросило кишечно–полостное. — Я могу подыскать вам дело… Ведь вы реставратор, не так ли?

— Да.

— У нас на Бетельгейзе–Два керамики много. На ваши услуги будет большой спрос…

— Мали, — произнес Джо еле слышно.

— Понимаю, — сказало кишечно–полостное. — Но она не придет: она стала частью Глиммунга. Потому что, как и остальные, она боится снова стать неудачницей.

— Наверное, я улечу на ее планету, — сказал Джо. — Из того, что она рассказывала… — Он замолчал, продолжая брести наугад. — Так или иначе, закончил он, — там мне будет лучше, чем на Земле.

«И я все же буду среди гуманоидов, — подумал он. — А может быть, встречу кого–нибудь похожего на Мали.

По крайней мере, шанс на это есть».

Они молча продолжали путь к маячащей вдали колонии спиддлов, которая с каждым их шагом становилась ближе.

— Вы знаете, в чем ваша проблема, по моему мнению? — спросило Джо кишечно–полостное. — Я думаю, вы должны научиться делать собственные вазы, а не реставрировать разбитые.

— Еще мой отец был реставратором.

— Перед вами пример Глиммунга, который хотел непременно добиться своего — и выиграл. Так почему бы вам не померяться с ним силами. Разбудите свою душу. Восстаньте против Рока. Сделайте попытку.

Джо повторил последние слова своего спутника.

Ему никогда не приходило в голову создать нечто свое. Теоретически он знал, как это сделать, ведь он знал, как создать его часть…

— У вас есть и оборудование, и материалы, — продолжало кишечно–полостное. — С вашими знаниями и способностями вы должны добиться успеха.

— Да–да, — глухо проговорил Джо. — Ладно, я попробую.

Джо Фернрайт вошел в свою новую, сверкающую чистотой мастерскую. Сверху лился яркий свет. Он осмотрел верстак, три набора зажимов, самофокусирующиеся лупы, десять отличных калильных игл и глазурь любой расцветки, любого тона, густоты и оттенка.

И зону невесомости. И печь. И банки с сырой глиной.