Бегущий по лезвию бритвы

Рик сел, так и не выпустив коробки из рук; его лицо сияло все тем же благоговейным изумлением; за долгие годы семейной жизни Айран ни разу не видела мужа таким. Было ясно, что сегодня, за время его отлучки, случилось что-то необычное. И вот теперь он вернулся и принес с собой коробку, где и находится, надо думать, объяснение того, что с ним случилось.

— Я буду спать, — объявил Рик. — Весь день. Я звонил Гарри Брайанту и получил указание не ходить сегодня на работу, хорошенько отдохнуть. Чем я и намерен заняться.

Он поставил коробку на стол и с явной неохотой, только чтобы не обидеть жену, начал пить кофе.

— Слушай, Рик, а что у тебя в этой коробке? — спросила Айран.

— Жаба.

— А можно посмотреть?

Рик отставил недопитую кружку, развязал коробку и торжественно снял с нее крышку.

— Ой, — испуганно вскрикнула Айран. — А она не кусается?

— Да ты не бойся, возьми ее в руки, — улыбнулся Рик. — Эти твари совсем безвредные, у них и зубов-то нет.

Айран проглотила комок тошноты и послушно приняла из рук мужа холодное, слабо трепыхающееся тельце.

— А я-то считала их вымершими, — сказала она и перевернула жабу на спину, заинтересовавшись ее лапками. — А они тоже скачут, как лягушки? Она не выскочит у меня из рук?

— Нет, — покачал головой Рик, — у жабы слишком слабые лапы. Это и есть главная разница между жабой и лягушкой — это и вода. Лягушка всегда держится поближе к воде, а жаба может жить даже в пустыне. Вот и эту я тоже нашел в пустыне, на задворках Орегона, где ничто уже и не живет. Дай ее сюда.

Он протянул руку, но тем временем Айран успела обнаружить нечто неожиданное. Все так же держа жабу вверх тормашками, она покопалась ногтем в ее брюхе и вскрыла крошечную управляющую панель.

— О-о-о. — Все ликование сползло с лица Рика, как плохо надетая маска. — Да, понятно. — Поникший и несчастный, он посадил фальшивую жабу себе на ладонь, подергал ее за лапы, словно пытаясь что-то сообразить, а затем вернул на прежнее место, в коробку. — Не понимаю, как могла она оказаться в таком безлюдном месте. Ведь не сама же она прискакала, кто-то ее подбросил, вот только кто и зачем?

— Лучше мне было промолчать, не говорить тебе, что она электрическая.

Чувствуя себя насквозь виноватой, Айран положила руку ему на плечо.

— Нет, — покачал головой Рик, — я рад, что узнал. Точнее говоря, все-таки лучше, что я теперь знаю.

— А ты не хочешь воспользоваться пенфилдовским генератором? Набери что-нибудь хорошее и успокоишься. Ты же в прекрасных отношениях с этим устройством, мне такие и не снились.

— Ничего, обойдусь. — Рик потряс головой, словно пытаясь прочистить себе мозги. — Этот паук, которого Мерсер дал недоумку Изидору, он ведь тоже, наверное, был искусственный. Впрочем, это не так уж и важно. Электрические существа тоже живут своей жизнью — жалконькой, но жизнью.

— Ты совсем измученный, — сказала Айран. — Словно сто миль пешком прошагал.

— Да, — кивнул Рик. — Это был долгий и трудный день.

— Ложись тогда и спи.

— Так, значит, все это кончено? — Он смотрел на Айран с каким-то наивным доверием, словно его собственные слова утратили всякую надежность и не станут правдой, пока она с ними не согласится.

— Да, — сказала Айран, — все уже кончилось.

— Господи, — вздохнул Рик, — это задание превратилось в настоящий марафон. Как только я влез в него, пути назад уже не было. Оно тащило меня силком, пока я не добрался до этих Бейти, а потом вдруг оказалось, что делать-то больше и нечего. И вот тут-то… — Он помедлил, явно изумленный тем, что собирался сказать. — Тут-то и началось самое плохое. После того как я все кончил. Я не мог остановиться, потому что тогда, если бы я остановился, не осталось бы вообще ничего. Тем утром ты это верно сказала, что я — пустое место, грубый коп с грубыми копешными грабками.

— Я сказала не совсем так, — улыбнулась Айран, — и вообще я так больше не думаю. Я просто радуюсь, что ты вернулся домой.

Она поцеловала Рика, и его лицо вспыхнуло радостью, почти такой же, как прежде, до того как он увидел, что жаба электрическая.

— Ты думаешь, все это было неправильно? — спросил он. — То, что я сделал за вчерашний день?

— Нет, я так не думаю.

— А вот Мерсер сказал, что это неправильно и что все равно я должен это делать. Странно все как-то получается. Бывает, что лучше делать что-то неправильное, чем правильное.

— На нас лежит проклятье, — сказала Айран. — Вот об этом-то Мерсер и говорит.

— Пыль? — попытался угадать Рик.

— Убийцы, нашедшие Мерсера на шестнадцатом году его жизни, сказали ему, что он уже больше не сможет поворачивать время и возвращать к жизни умершие существа. Поэтому теперь он только и может, что двигаться вместе с жизнью, идти туда, куда идет она, — к смерти. А убийцы швыряют камни. Это они, хотя их и не видно. Так и продолжают его преследовать. Ну а заодно и всех нас. Это что, кто-то из них посадил тебе эту ссадину?

— Да, — устало кивнул Рик.

— Так ты ляжешь сейчас? А я поставлю твоего «Пенфилда» на 670.

— А что это такое? — спросил Рик.

— Долгий, заслуженный покой.