БЕГУЩИЙ В ЛАБИРИНТЕ

И тогда Бен завизжал — от его протяжного, пронзительного воя у Томаса зазвенело в ушах, и он прикрыл их ладонями. От такого душераздирающего животного крика, у парня, наверно, разорвались голосовые связки. В самую последнюю секунду передний Страж как-то сумел отсоединить наконечник, к которому был прикреплён Бен, и выдернул шест, предоставляя изгнанника его судьбе. Стены с громовым раскатом столкнулись, и крики несчастного резко оборвались.

Томас закрыл глаза и с изумлением ощутил, как по щекам ползут слёзы.

ГЛАВА 15

Вторую ночь подряд Томас укладывался спать, преследуемый образом Бена. Его лицо так и стояло перед глазами, выжигая мозг, мучая душу. Если бы не происшествие с бедным парнем, как у Томаса обстояли бы дела сейчас? Он почти уверил себя, что, наверно, был бы вполне доволен, даже счастлив, с нетерпением окунулся бы в свою новую жизнь и стремился бы достичь цели — стать Бегуном. Почти. Глубоко в душе юноша понимал, что Бен — лишь одна из его многочисленных проблем.

Но теперь его нет — жертва того, что случилось там, снаружи, он навсегда изгнан в мир гриверов. Они забрали его туда, куда обычно уносят свою добычу. Хотя у Томаса имелось множество причин презирать Бена, он, по большей части, жалел его.

Томас и вообразить не мог, каково это — вот так вот оказаться в Лабиринте. Но судя по последним мгновениям Бена, когда он извивался в конвульсиях, рыдал, плевался и вопил, не приходилось сомневаться в важности главного правила Приюта: никто не должен выходить в Лабиринт, кроме Бегунов, да и те — только в дневное время. А поскольку Бена уже однажды ужалили, то он знал лучше любого другого, что его ожидает.

«Бедный парень, — думал Томас. — Бедный, бедный парень...»

Томас поёжился и перевернулся набок. Чем дольше он раздумывал, тем менее удачной казалась ему идея стать Бегуном. И всё же каким-то необъяснимым образом она продолжала привлекать его.

Наутро небо едва посветлело, а в Приюте уже начали раздаваться будничные звуки рабочего дня. Они разбудили Томаса, который впервые после своего прибытия сюда по-настоящему крепко уснул. Он сел и принялся тереть глаза, стараясь встряхнуться, прогнать тяжёлую дремоту, но махнул рукой и повалился обратно в надежде, что о нём не вспомнят.

Через минуту надежду грубо развеяли.

Кто-то похлопал его по плечу. Разодрав глаза, он наткнулся на пристальный взгляд Ньюта. «Ну что тебе надо?» — подумал он.

— А ну вставай, дубина.

— Тебе тоже доброе утро. Который час?

— Уже семь, Чайник, — ответил Ньют с насмешливой ухмылкой. — Так что я дал тебе отоспаться — ещё бы, после пары этаких денёчков!

Томас привёл себя в сидячее положение, проклиная всё на свете и желая только одного — поваляться ещё часика четыре.

— Отоспаться? Вы что, парни, дремучая деревня совсем? С курами встаёте... — «Деревня»? Откуда он знает, что это такое и как там живут? Опять шуточки памяти!

— Ага. Да, раз уж ты об этом заговорил... — Ньют плюхнулся рядом с Томасом и уселся, подогнув под себя ноги. Несколько мгновений он помолчал, наблюдая за поднимающейся будничной суетой. — Сегодня поработаешь с Червяками, Чайник. Посмотрим, может, тебе это придётся больше по вкусу, чем резать глотки несчастным чушкам-свинюшкам.

Томасу надоело, что с ним обращаются, как с младенцем.

— А не хватит меня так называть?

— Как? Чушка-свинюшка?

Томас выдавил смешок и потряс головой:

— Нет — Чайник. Я же теперь не самый новый новичок, разве не так? Та девица в коме теперь Чайник. А меня зовут Томас. — Он встрепенулся при внезапном воспоминании о девушке — об ощущаемой им странной связи с нею. Нахлынула неясная грусть, словно он хотел видеть её, даже тосковал по ней... «Что это ещё за бред? — упрекнул он себя. — Я даже не знаю, как её зовут!»

Ньют откинулся назад, подняв брови:

— Ну и ну, да ты, никак, за ночь отрастил приличного размера яйца!

Томас игнорировал комплимент и продолжил:

— Кто такие Червяки?

— Так мы называем парней, что целыми днями стоят воронкой кверху в Садах — ну, там, копаются в земле, полют, сажают и прочее.

Томас кивнул в нужном направлении:

— Кто у них Страж?

— Зарт. Хороший парень, до тех пор пока не отлыниваешь от работы. Это он — тот великан, что стоял вчера первым на шесте.

Томас отмолчался: надеялся как-то ухитриться и прожить день без упоминаний о Бене и Изгнании — эта тема приводила его в замешательство и заставляла остро чувствовать свою вину. Поэтому он заговорил о другом:

— Так почему ты припёрся меня будить?

— А чем тебе моя рожа с утра не угодила? Не нравлюсь, что ли?

— Не так чтобы очень. Так что... — Но тут раздался грохот расходящихся стен. Он посмотрел в сторону Восточной двери — кто его знает, а вдруг там стоит Бен? Но увидел не кого иного, как Минхо — тот потянулся, потом вышел за порог, наклонился и что-то подобрал.

Это был наконечник шеста с кожаной петлёй. Похоже, в Минхо он никаких чувств не вызвал: Страж просто бросил его одному из своих Бегунов, а тот подхватил и отнёс ошейник в сарай с инструментами.

Томас обернулся к Ньюту в недоумении: как мог Минхо быть таким бесчувственным?

— Что за...