Бегущий в Лабиринте (Трилогия)

Свет гаснущего солнца отразился вспышкой на серебристой поверхности… ножа? Раскаленного докрасна ножа?

– Больно будет просто пипец.

Томас так и не понял, кто это сказал. Зашипело, и в следующий миг в плече разорвался мегатонный заряд динамита.

Разум в третий раз помахал ручкой телу.

Времени, похоже, прошло много. Открыв глаза, Томас увидел над собой темное небо в крапинках света. Кто-то держал его за руку. Он попробовал обернуться и посмотреть, но в позвоночнике стрельнуло так сильно, что парень счел за благо не двигаться. Да он и так понял, кто рядом. Бренда.

Кто же еще? Плюс рука – маленькая и мягкая. Точно, Бренда.

Сильная боль ушла, сменившись чем-то похуже. В теле как будто зарождалась болезнь. Она прокладывала себе дорогу через плоть зубами, словно ползущие по венам и полостям костей могильные черви, пожирающие все на своем пути.

Боль стала тупой, тянущей. В желудке нехорошо бурлило, по венам тек жидкий огонь.

Томас не догадывался, откуда пришло знание, однако дела явно были плохи.

В мозгу всплыло и заколыхалось на поверхности слово «инфекция». Томас вновь потерял сознание.

Он проснулся с рассветом и первым делом заметил, что Бренда больше не держит его за руку. Кожу обдувал прохладный ветерок, даруя краткие секунды наслаждения.

Проснулась и боль. Пульсируя, она отдавалась в каждой молекуле тела. И причиной было вовсе не плечо, не пулевая рана. С организмом случилось нечто иное, более страшное. Инфекция… Опять это слово.

Как выдержать следующие пять минут? Следующий час? Весь день? И как заснуть, чтобы пробудиться и начать все заново? Томас не знал. Он погружался в бездну отчаяния. К панике примешалось безумие, и поверх всего наложилась боль.

А в следующий миг начали твориться странные вещи.

Томас ничего не слышал, но глэйдеры вместе с Минхо засуетились, потом стали высматривать что-то в небе. В небе? При чем здесь оно?

Вдруг кто-то – наверное, Хорхе – прокричал: «Берг!»

И вот Томас расслышал мерную дробь, состоящую из тяжелых ударов. Не успел он ничего сообразить, как дробь усилилась, проникая в череп, просачиваясь в позвоночник; зубы и барабанные перепонки немилосердно вибрировали. Как будто били в самый большой барабан и гудел некий тяжелый механизм. Поднялся ветер, и Томас испугался нового шторма. Хотя нет, небо над головой было чистое, голубое, ни единого облачка.

От вибрации самочувствие ухудшилось, и Томас чуть не потерял сознания. Он боролся – хотелось застать источник странного звука. Прокричав что-то, Минхо указал на север. Обернуться и посмотреть не дала боль.

Ветер крепчал, грозя сорвать с тела одежду, поднимая тучи пыли. Рядом вдруг возникла Бренда и снова взяла Томаса за руку.

Девушка низко наклонилась к нему; ветер беспорядочно играл с ее волосами.

– Мне жаль, – сказала Бренда. Томас не расслышал ее. – Я не хотела… то есть я знаю, что ты…

Пытаясь подобрать нужное слово, она отвернулась.

О чем она вообще? Пусть скажет, откуда эта невыносимая дробь! Как же больно…

На лице девушки отразилась смесь любопытства и ужаса. Открыв рот, она широко распахнула глаза, и в следующий миг ее схватили двое…

Томаса обуяла паника. Появились люди в невиданной форме: мешковатая и словно пошитая из единого куска темнозеленой ткани; на груди какая-то надпись, на глазах – большие очки. Нет, не очки даже, противогазы. В них люди походили на страшных пришельцев. Гигантских, злых и безумных муравьев-людоедов, завернутых в полиэтилен.

Один из них схватил Томаса за лодыжки, второй – под руки, и вместе они рывком его подняли. Он заорал от боли. Он почти привык к ней, но сейчас не было сил бороться, и Томас обмяк.

Его понесли, и тогда он сумел разобрать надпись на груди у державшего его за ноги человека:

«ЭТО ПОРОК».

Томас поддался накрывающей его тьме, и вместе с сознанием ушла боль.

Глава сорок первая

Когда Томас очнулся вновь, то увидел яркий свет. Не солнечный. Этот свет бил прямо в глаза, с короткого расстояния. Томас зажмурился, но это не помогло: на фоне закрытых век все еще видел отпечатавшийся на сетчатке след ламп.

Рядом – впрочем, недостаточно близко – шептались. Очень тихо, он не понял ни слова.

Тонко позвякивал металл о металл. Томас первым делом подумал о хирургических инструментах: скальпелях и таких тонких стерженьках с зеркальцами на кончиках. Образы этих вещей всплыли из тумана стертой памяти, и Томас, связав их с ярким светом, понял: он в больнице.

В больнице. Последнее, что он ожидал увидеть в пустыне. Или его забрали с Жаровни? Унесли далеко, через плоспер?

Свет загородила смутная тень, и Томас открыл глаза. Сверху на него смотрела фигура все в том же идиотском прикиде: противогаз (или что это?), очки, а за ними – темные глаза.

«Женщина», – определил Томас, сам не понимая как.

– Слышишь меня? – спросила она. Точно, женщина, пусть голос и приглушен защитной маской.

Томас кивнул. Точнее, попробовал, а получилось ли, он не знал.