Бей. Беги. Замри

– Могла бы что-нибудь приготовить, – ворчит Юго. – Не впадать же нам всем в депрессию, потому что у сына разбито сердце.

Анна убирает еду в холодильник, замешивает тесто. Она будет печь пиццу и сообщает об этом Лео, надеясь, что он тоже соблазнится.

Однако сын весь день сидит взаперти. Днем Анна предпринимает еще несколько попыток: уговаривает его подышать свежим воздухом, выйти хоть на несколько минут. Но из-за двери сначала доносится «Я занят», затем «Я отдыхаю».

А потом: «Можно наконец оставить меня в покое?»

И вообще, ему восемнадцать лет, он уже большой мальчик. Если ему что-нибудь понадобится, он с этим сам разберется.

– И он совершенно прав, – флегматично замечает Юго, когда Анна передает ему слова Лео. – Ты слишком с ним носишься. Перестань обращаться с ним как с ребенком.

Часов в семь вечера, убедившись, что родители лежат у бассейна, Лео выходит на кухню и делает себе простой бутерброд – ломтик ветчины, листик салата. Ни к остаткам пиццы, ни к шоколадным конфетам, которые принесли Аликс и Жеро, он не притрагивается. Сметает крошки со столешницы, тщательно моет раковину. И быстро поднимается к себе.

* * *

Несмотря на усталость, засыпает Анна с трудом. Она не хочет, чтобы Юго это заметил: он ненавидит, когда она вертится в постели. И Анна решает принять горячую ванну. Проходя мимо комнаты Лео, она замечает, что у него горит свет. Она колеблется: материнский инстинкт подсказывает, что в этот поздний час Лео откроет ей дверь, она сможет обнять его, успокоить. Он поговорит с ней.

Но тут она вспоминает слова Юго и отметает эту мысль.

_{Стук в дверь,}

Стук в дверь,

Стук в дверь,

СТУК В ДВЕРЬ.

Сначала Анне кажется, что это часть сна. Заснуть было так трудно… А теперь она будто увязла в этом сне. Она хотела бы задержаться в нем – еще хоть немного. Разум сопротивляется вторжению реальности, упирается… Проходит несколько секунд, и вдруг сердце начинает отчаянно колотиться, она охвачена страхом и чувствует: нужно просыпаться! Немедленно! Резко вскочив с постели, она трясет мужа: «Юго, вставай!»

Она слышит какой-то шепот, шаги вокруг дома, звуки проникают сквозь приоткрытые ставни, впускающие ночную прохладу. Она думает, что на них сейчас нападут – такое иногда случается с богатыми людьми на побережье: их связывают, избивают, грабят. Но они не богаты. Они живут в достатке, это точно, но не богаты, нет. Надо предупредить грабителей, что те ошиблись адресом.

Но вдруг в голове проясняется. Она понимает: грабители не станут стучать.

Половина седьмого утра или без пятнадцати семь – сколько точно, она не знает, потому что еще не надела наручные часы. В коридоре слабый утренний свет, она спускается по лестнице, подходит к двери. На ней наброшенный в спешке халат. Пояс завязан кое-как, халат норовит распахнуться на груди. Анна громко спрашивает: «В чем дело?»

Юго у нее за спиной подхватывает: «Что, черт возьми, происходит?»

Стены содрогаются от громкого ответа:

– Откройте, полиция!

Юго и Анна смотрят друг на друга, нахмурившись, пытаются что-либо понять: Юго хорошо знает местных полицейских, и это не их голоса. Страх усиливается – перед происходящим прямо сейчас, перед нависшей угрозой, перед тем, что вот-вот на них хлынет.

Анну осеняет догадка: их пришли эвакуировать, спасать! Однако в глубине души она в это не верит, и когда новый шквал ударов обрушивается на дверь, она открывает – выбора нет.

Внутрь врываются пятеро или шестеро, все в черном, в масках. Звучат приказы: направо, налево, вниз, наверх!

Один останавливается перед Анной и выкрикивает ей в лицо:

– Лео Готье?!

Кровь Анны застывает. В чем бы ни было дело – она что-то упустила, а должна была увидеть, предотвратить, понять. Что-то связанное с сыном. Ее захлестывает чувство собственного бессилия. Растерянный Юго пытается получить объяснения – безрезультатно. Эти в черном уже спускаются по лестнице, тащат испуганного Лео. Он в футболке и в джинсах, на ногах кроссовки, и Анна думает: «Как он так быстро оделся? Как им это удалось?»

Ее сын не сопротивляется. Глаза вытаращены, рот открыт. Но он молчит.

– Что вам от него нужно?! – кричит Анна и хватает одного за рукав. Разве вы не видите, что это ребенок? Ребенок! Не видите, что ошиблись? Вы не можете его забрать! Ему нужно в школу, у него скоро экзамены!

Полицейский отталкивает Анну к стене, держит ее железной хваткой. Халат распахивается, обнажая грудь. Сейчас она даст ему пощечину. Почувствовав это, Юго бросается к жене.

– Все будет хорошо, Анна, пожалуйста, успокойся.

Он поправляет халат и удерживает ее, обхватив за талию.

Полицейский отступает.

– Мадам, речь о тяжком преступлении.

* * *