Бей или беги

— Вот что мне нужно от тебя. От всех вас. Чтобы вы перестали относиться ко мне как к хрустальной вазе, которая может разбиться в любой момент. Относитесь ко мне как к Харпер. Но не к той Харпер — наивной дурочке, которую отметелил ее бывший дружок, загашенный гитарист.

— Договорились, — кивнула я. — Тогда сразу вопрос: ты что-нибудь слышала о Винсе после того, как его выпустили под залог?

Ее лицо ожесточилось, но не из-за вопроса:

— Да, он звонил не переставая. Вчера вечером я все-таки взяла телефон и сказала, что, если он не оставит меня в покое, я выдвину против него еще обвинения в сексуальном домогательстве, словесном оскорблении и угрозе действием. И отключилась. После этого он не звонил.

— Хорошо.

Вдруг я заметила, что она задумчиво рассматривает меня.

— Что?

Она пожала плечами:

— Я просто… раньше удивлялась тебе. В ситуации с Ником. После всего, что ты рассказывала мне о нем, о том, как сильно ты его любила, вдруг взять и вот так уйти… пусть он даже изменял тебе с Джеммой. Это не укладывалось в моей голове. Как можно перестать любить кого-то, потому что он совершил ошибку? Иногда я думала, может, поначалу ты отказывалась в это поверить… Может, расстояние помогло тебе забыть его. Я не понимала этого, потому что где-то в глубине души все еще люблю маму, — ее глаза снова наполнились слезами. — Не ту маму, от которой я сбежала, а ту, которая была у меня в детстве. Которая любила меня больше всех на свете. Я не могу перестать любить ту маму. Поэтому не понимала тебя. Ни тебя, ни Ника. А теперь понимаю. Своим предательством он ударил тебя в сердце точно так же, как Винс ударил меня в лицо. После таких ударов не остается никаких добрых чувств к человеку.

— Да, — прошептала я.

— Тогда разве я не должна перестать любить мою мать? — она с ожесточением вытерла слезы. — Или со мной что-то не так?

— Все с тобой так, — я придвинулась к ней поближе, желая обнять, утешить. — Это как ты и сказала… Ты любишь Грету, — я назвала ее мать по имени. — Маму твоего детства. И насколько я понимаю, это совсем другая женщина, нежели та, от которой ты сбежала.

Я гладила ее по спине, пока ее дыхание не выровнялось, а потом мягко добавила:

— Может быть, тебе стоит поговорить с кем-то об этом?

Спина Харпер напряглась:

— С мозгоправом?

— С психотерапевтом. С кем-то, кто может дать тебе беспристрастную адекватную оценку, чтобы ты перестала обвинять себя в естественных чувствах.

Она так долго молчала, что я начала переживать, не сказала ли чего лишнего. Но наконец она расслабилась и тихо спросила:

— А ты пойдешь со мной? Я знаю, что в кабинет тебя не пустят, но… ты могла бы подождать снаружи.

Слезы благодарности затуманили мне глаза, и я наклонилась, чтобы поцеловать ее в лоб:

— Что угодно, Харп. Я сделаю для тебя все что угодно.

— Люблю тебя, Эва, — прошептала она охрипшим от эмоций голосом.

— Я тоже тебя люблю.

Глава двадцать шестая

Через несколько дней мы с Джейсоном перевезли Харпер к ней домой, и я осталась у нее на ночь. Пока она гостила у Лютонов, я заменила в ее квартире выбитую Калебом дверь, однако предложила переехать в другое место, чтобы исключить возможность неожиданного визита Винса. Она одобрила мое предложение, и мы посмотрели уже две потенциальные квартиры, которые ей понравились, включая квартиру-студию в доме Калеба. Я не сказала ей, что здесь живет Калеб, так как боялась, что она может не захотеть жить в одном доме с человеком, который стал свидетелем ее позора. Зато мне нравилось присутствие на входе сурового охранника, плюс очень успокаивала мысль, что Калеб рядом в случае необходимости.

Занимаясь делами Харпер, я не видела Калеба четыре дня. Но мы все время были на связи, и во время последнего звонка я ясно слышала тоску в его голосе. Я уже не скрывала от себя надежды, что эта тоска больше душевная, чем физиологическая, или, по крайней мере, обе вместе.

Харпер вернулась в «Кентербери» и с каждым днем работала все больше. Присматривая за кухней, она раздавала порой ненужные распоряжения и без толку гоняла людей. Но поскольку это помогало ей «вернуться к жизни» (по ее собственным словам), Джейсон не мешал ей — пока это не мешало работе.

Наконец мы с Калебом договорились встретиться в его квартире в пятницу после работы.

Калеб: Не надевай трусики. Сегодня у меня нет на них терпения.

Я посмеялась, а потом задумалась…

Это же была шутка, да?

Двадцать минут спустя я получила вот что:

Калеб: В таких вопросах я никогда не шучу.

Дальше наш диалог развивался в таком ключе:

Я ношу трусики. Смирись.

Калеб: Тогда надень сегодня дешевые.

У меня нет дешевых. А почему?

Калеб: Потому что я сорву их с тебя.

Минутой позже:

Калеб: Через пять минут мне на совещание, а у меня стоит от мыслей о сегодняшнем вечере.