Бей первой, леди!

— Отвечай. Отвечай, поговори с ней, или до суда не доживешь, все извращения на тебя повешу, с подробностями. Отвечай, скажи, что сейчас приедешь, пусть она ждет тебя. — Он сжал пальцы еще сильнее, и кирпичная стенка исчезла, ее съела тьма, холодная и липкая, она забивалась в рот и горло, как паутина, душила, не давала дышать. И разом все исчезло, Макс снова сидел на полу и держал дрожащий мобильник в руках: Юлькино упрямство было безграничным. Она будет звонить, пока он не ответит, и Рогожский прав, надо поговорить с ней и все объяснить, или они оба от него не отвяжутся. Макс нажал зеленую кнопку, поднес телефон к уху и услышал:

— Макс! Макс, наконец-то! Где ты? У тебя все в порядке? Надо ехать!

Она в своем репертуаре, задает кучу вопросов и не ждет ответа, она волнуется, ей страшно, она ждет, но все получилось не так, как им хотелось. «Прости меня. Я не хотел, они оказались сильнее». Макс облизнул сухие губы и проговорил, надеясь, что получилось хорошо:

— Я не могу приехать. Извини. Так получилось.

Юлька умолкла на полуслове, Макс успел нажать кнопку отбоя и рухнул на пол от удара по голове. Телефон отлетел к стене и развалился, отвалилась крышка, выпал аккумулятор, Макс зажмурился и закрыл голову руками. Второй удар, третий, четвертый — и наконец пришло забытье, накрыло, точно черной пленкой, но не плотной, ажурной, как решето. И сквозь него Макс слышал и голос Рогожского, и охранника, что выкрикнул: «Есть!» — и даже видел, как все склонились над планшетом.

— Это недалеко, километров пять от города. Там дачный поселок и два мотеля, — взахлеб докладывал охранник, Рогожский хмурился, смотрел то на часы, то на Макса.

Тот поднялся на ноги, вытер с виска кровь и сел на ящик у стены, привалился к ней спиной и улыбнулся. Руки и ноги слушались плоховато, зато голова соображала прекрасно, и музыка исчезла, ползающие кирпичи тоже. То ли доза была небольшой, то ли отрава быстро выветривалась, но он уже был почти сам собой, почти прежним, сидел и улыбался, глядя перед собой, чем до невозможности взбесил Рогожского. Тот глянул на Макса раз, другой, потом оторвался от планешта, подошел и наклонился.

— Чего лыбишься, урод? Чего ты лыбишься, спрашиваю? — слишком спокойно поинтересовался он, и Макс решил больше не интриговать.

— Ее там нет, — сказал он, глядя Рогожскому в глаза, — мы договорились на этот случай. Она ушла, уехала в другое место. Телефон ей больше не нужен, вы ее не найдете. Но я вам покажу, если ты сделаешь что обещал.

Рожа у Рогожского не дрогнула, он все выслушал, отошел и вернулся к подчиненным. Совещаются, ясное дело, тычут пальцами в карту на планшете. Пеленгатор дает круг радиусом с полкилометра, и телефон может находиться в любом месте. Ах, как хорошо, что есть эти дачные участки, где летом черт ногу сломит, обыскивать эти площади — им недели не хватит! Юлька может быть где угодно, в одном из этих домишек, хотя есть риск, что они первым делом кинутся в мотель. А может, и нет, у дачного поселка приоритет: он большой, и там есть где спрятаться, вероятность выше. Мотель проверят, конечно, но надо сделать так, чтобы туда наведались в последний момент.

Рогожский все это просчитал, обдумал и повернулся к Максу. Тот сидел, упираясь ладонями в колени, и улыбался, глядя на охранников. Бешеные все, злые, оно и понятно: ночь не спали, а тут еще скачки по пересеченке предстоят, а силенок почти и не осталось. Это, кстати, тоже аргумент и дает Юльке шанс, и Рогожский опять же все понимает, и противопоставить ему нечего.

— Покажешь, еще как покажешь, — сказал он, — куда ж ты денешься. Как миленький покажешь. — Он буркнул что-то неразборчивое, к Максу направились двое, но он сам поднялся им навстречу. Постоял так, прислушиваясь к себе: в голове еще гудит, болят ребра и ноет в правом подреберье, но крови уже не видно, и, главное, соображалка снова включилась. Рогожский двинул к стеллажам, Макс пошел за ним, иногда придерживаясь за стенку — в поворотах пока заносило. Так строем вышли из гаража под тихий дождик. Макс поднял голову, вдохнул глубоко, но насладиться дождем ему не дали, втолкнули в синий «Форд», что стоял напротив гаража. Макс поначалу таким переменам малость удивился, а потом, когда уже из ворот выехали, сообразил: страхуется Рогожский. Юлька же и машину, и трех его подручных издалека узнает и сбежит моментально. Молодец заместитель, зачет ему по конспирации. Машина, похоже, кого-то из охранников, что пожертвовал начальству личный «Форд» добровольно, а может, и по приказу. Макс откинулся на спинку и прикрыл глаза, сидел тихо и неподвижно, пока ехали по поселку до основной трассы.

— Стой, — сказал он у съезда на шоссе, — я за руль сяду.

— А ты не обалдел? — с усмешкой спросил Рогожский.

— Как хочешь, — ответил Макс, — но Юльке рожи твоих псов давно примелькались. Она, как их завидит, сразу смоется, и правильно сделает.

Рогожский с полминуты молчал, потом приказал охраннику остановиться. Поменялись местами, Макс сел за руль, и тут же ему в затылок уперся холодный дульный срез пистолета.