Бей первым

— Отец твой, десятник дружины с Нижнего Новгорода. Когда ордынцы лет десять назад сожгли его, перебрался сюда с детьми. Как выжить смогли, не знаю, он ты со слов отца именно после тех пожарищ стал слаб умом. Тебя можно принять за нормального, но поговорив, сразу ясно, блаженный, да и улыбка тоже выдавал тебя с головой.

— Не меня, того Тита, — пояснил я. — Продолжайте.

— Приехав сюда, Лука, так звали твоего отца, построил дом, и вступил в дружину нашу. Несколько лет честно отслужил, справный воин был, но стрела татя ранила его, рука плохо сгибалась. Тот ушёл в вои, охранникам в караваны купцов, собрал ватажку, старшим был. Так и сгинул. В последний раз и ты с ним поехал, но никто не вернулся.

— Вы фамилию не сказали.

— Да? Михайлов ты. Тит Лукич Михайлов.

— Это ещё ничего, даже хорошо, мне нравится. Что по сословию, и родственникам? — последнее я всё же добавил с некоторой натугой.

— Из свободных горожан вы. Мать твоя известная мастерица по плетению узоров на такни.

— Флорист значит? — задумчиво пробормотал я.

— Что? — переспросил тот.

— Да ничего. Что там с семьёй? Судя по вашей оговорке о детях, у меня есть сестры и братья?

— А как же, как у всех, пятеро детей, ещё двух бог забрал, не выжили во младенчестве. Имена уж их извини не скажу, но где дом ваш, напомнить могу. Мы же на одной улице живём.

— Я был бы благодарен, — криво усмехнувшись, ответил я.

— Дом ваш в мастеровой слободе, на перекрёстке улиц с слободой кожевников. Там дом Михайлов все знают, спросишь. Да и проведут, как узнают, хотя это трудно, плечи раздались, одет богато, настоящий воин, голос изменился, взгляд. Я-то хоть и хорошо тебя знал, и то с трудом узнал.

— Отец кузнецом был? — прямо спросил я.

— Нет, но место для дома купил на пепелище бывшей кузни.

— Угу, ясно. Спасибо за помощь.

Достав из кармашка серебряную монетку, я протянул её греку, но тот к моему удивлению не взял, и лишь перекрестился, сказав о божественном проведении что привело меня к нему. Я лишь хмыкнул, и подбросив немного неровный кругляш, убрал его на место и покинув лавку, пару раз уточнив маршрут у прохожих, вскоре вышел к нужным воротам. Запертым к тому же. Торг я вовремя покинул, хозяин лавки собирая вокруг зевак, с жаром рассказывал о нашей встрече. Болтун. Осмотревшись, никаких колотушек не было, это вроде деревянного молотка, чтобы постучать в ворота, они не длинной верёвке обычно у калитки висит, и подняв одну ногу, нанёс мощный удар в ворота, отчего они закачались, ударив ещё пару раз, я стал ожидать результата. Он не заставил себя ждать. Правда, услышал тонкий девичий голосок, что испуганно спросил:

— Кто там?

— Тит, — коротко ответил я, и решив, что этого будет мало, добавил. — Тит Михайлов, как я полагаю.

Последнее я добавил вполголоса, будучи не совсем уверенным в сказанном. Опознал меня пока только один человек, сейчас посмотрим, как пройдёт опознание у, скажем так, родни. Мне и самому было интересно. Как оказалось, опознавание прошло сразу и в полной мере. Скрипнула распахнувшаяся калитка и ко мне молнией метнулась девчушка лет десяти на вид, в старом выстиранном платье, что прижавшись к моей груди, залилась горючими слезами, в которых преобладали нотки радости и счастья. Так продолжалось минут пять, я даже не пытался оторвать ребёнка от себя, видно, что той с каждой минутой становится всё легче и легче, пусть выплачется. Правда, заметив, что на углу собираются зеваки, да и на улице появляются, видимо слухи о моём возвращении дошли и до сюда, быстро грек сработал, я подхватил лёгкое тельце, видимо сестрёнки Тита, и занёс во двор, после чего закрыл калитку и задвинул засов.

Осмотр двора, а я машинально поглаживал девочку по голове, дало мне понять, что в доме царила острая нужда. Если после пропажи мужа и сына у матери Тита и были какие накопления, они их закончили давно, может быть даже осенью. Как же они перезимовали-то? Видимо соседи помогли, да и мать чего-то могла, раз известная мастерица. Ещё раз осмотревшись, я посмотрел на девочку, и спросил:

— Тебя как зовут-то?

Та аж рот открыла удивления, сверху вниз рассматривая меня, вот и пришлось пояснить:

— Я по голове получил, когда тати на караван напали, ничего не помню и не узнаю. Мне грек Юрий рассказал, что я Михайлов и где вы живёте, вот пришёл знакомится.