Бей своих!..

Встал в удобрение коровье,

И что-то чавкнуло: «Спасу».

Шампанское — пеной! И праздничный крик!

Не кутайся, сердце. Я твой истопник. Геннадий КАСМЫНИН

Когда я на почте служил ямщиком,

Блукая честным Подмосковьем,

То ездил к девчонке одной прямиком,

Доверясь лепехам коровьим.

Копыто ли чавкало или нога,

Я путь находил без помехи.

Грибные места заметали снега,

Скрывались спасавшие вехи.

Дорога к девчонке уже не видна,

И холодно очень. Короче:

«Налейте, налейте скорее вина,

Рассказывать больше нет мочи…»

Но я ведь смекалистым рос пареньком,

Кумекаю: как же согреться?

Тогда и оформился истопником

Отапливать личное сердце.

Шампанское — пеной! Спокойно, народ!

Теплеют столичные ночи…

А где-то в деревне корова вздохнет —

Закрылися карие очи.

КОНКУРС

Но сколько имен на праведном свете!

И каждое имя дается случайно.

От женщин любимых

рождаются дети,

От женщин красивых рождаются тайны. Валерий БЕЛЯНСКИЙ

Но сколько имен в цветастой афише!

Как ходят, почти что земли не касаясь.

Я к сцене пытаюсь пробиться поближе,

Взираю на конкурс московских красавиц.

Хрупки, ослепительны, необычайны!

И нету загадки печальней на свете:

От этих красавиц рождаются тайны,

А вот от кого же рождаются дети?

СДАЧА

Он старки выпил для порядка

в подъезде на троих — и в путь…

Завидую собрату: в этот час

он гоголем шатается вдоль Мойки…

Мы пили когда-то — теперь мы посуду сдаем… Олег ЧУХОНЦЕВ

Завидую собрату: в этот миг

он хлопнул старки на троих в подъезде

и, сохраняя петербургский шик,

отправился вдоль Мойки с музой вместе.

Он гоголем шатается сейчас,

глядит, как на Исакий льется солнце,

а под Москвой безрадостно у нас,

почти приют убогого чухонца.

Так вот, скажу: не приглашаю вас,

друзья мои, —

в провинции тоскливо,

и в Павловом Посаде только квас,

 а в подлые года давали пиво.

А, все равно! Случилось, что должно,

как и всегда случается, что должно.

Я тоже пил перцовку и вино,

теперь уж перестраиваться можно

и, глядя в идиллическую даль,

на Мойке ли, на Клязьме ли — повсюду —

готовить операцию «Хрусталь»,

то бишь сдаваться и сдавать посуду.

С УДОВОЛЬСТВИЕМ!

Прикоснуться щекой к тишине,

Ощутить стылой осени слякоть

И, подумав о прошлой весне,

С удовольствием громко заплакать. Георгий ЗАЙЦЕВ

Прикоснуться рукой к тишине,

К вдохновенью щекою прижаться,

В слякоть плакать о прошлой весне,

 А весной о зиме сокрушаться.

Но потом, если это издать,

Ощущенья оттиснуть петитом,

С удовольствием можно рыдать

И публично страдать с аппетитом.

ГРУБЫЙ ОТВЕТ

Его дыханье к нам в окно стучится

Костяшкой пальца, как вопроса знак…

По реке вопросительных знаков…

Нет ответа, лишь юные травы,

Словно пальцы земли, шевелятся… Юрий НИКОНЫЧЕВ

Что поделать! — прием одинаков,

Но метафорой этой живу:

По реке вопросительных знаков

Под окошко любимой плыву.

И, вздыхая над долею тяжкой,

Я нарушу опять тишину,

Средний палец, чтоб стукнуть костяшкой,

Вопросительным знаком согну.

Но часы ожидания длятся,

А от милой внимания нет.

Только пальцы земли шевелятся

На призывные стуки в ответ.

А особенно три ее пальца,

Чтоб извечный вопрос разрешить,

Чтоб из всех мировых комбинаций

Погрубей и понятней

сложить.

ВСПОМНИЛ!

В буфете Дома литераторов

Пьет пиво милиционер.

Пьет на обычный свой манер,

Не видя даже литераторов. Дмитрий ПРИГОВ

В буфете Дома литераторов

Пьет кофе молодой поэт,

Как будто рядом даже нет

Других приличных литераторов.

Они же смотрят на него:

Авангардистом он представлен,

И те, кто не концептуален,

При нем не значат ничего.

А рядом, сидя за водой,

Вздыхает постовой тоскливо:

«Ну-у, если помнит он про пиво,

То разве это молодой?…»

ЧЕМ БРАТЬ

Блаженный юг, ты снова рядом!

И плещет море у окна.

А ты стоишь престольным градом,

Который надо брать осадой,

Все ночи проводя без сна. Сергей БЫЧКОВ

Блаженный юг!

Ты был блаженным,

Когда оглянешься назад,

А вот теперь над морем пенным

Придется языком военным

Воспеть любовь на новый лад.

Стоишь ты крепче баррикады

И не смыкаешь дивных глаз.