Бей в кость

— Ну это я, положим, понял. Но ведь он при мне договаривался с Ларем, что мы отвезем ему эту телку. В целости и сохранности!

— А мне Гриша совсем другую инструкцию дал. Ни она, ни эти боевики, которых сюда Лапа доставил, до пересадки доехать не должны…

У Лиды так сильно заколотилось сердце, что она испугалась, не услышат ли его удары через трубу отопления.

— И как мы это с тобой сотворим? — недоверчиво пробормотал Виктор. — Ну, бабу — понятно, подушку на морду — и десять минут выдержки. А эти жлобы? Их двенадцать человек, как я понял. Они сюда с пулеметами приехали, а у нас два пистолета.

— Ты не дослушал еще, а уже вякаешь, — раздраженно прошипел Чулков. — Гриша дал мне вот эти ампулы. Одна лично для меня, другая — для тебя, а третья — для дела. Короче, у этой девки есть тюбик с пастой «Аквафреш». Но внутри него не только паста, но и металлические шарики такие, типа дроби-нулевки. Если вылить ампулу в пузырек, а потом опустить туда всего один шарик, то через полчаса шарик растворится и получится жуткая зараза. Ее ничто не лечит, понимаешь?

— Так мы же сами сдохнем…

— Я тебе, козлу, зачем вот эти две показывал? По ампуле тебе и мне. Это — типа прививки, усек?

— Не-а… Что-то она больно на нефть похожа, эта твоя сыворотка. В том, что ей травануть можно — не сомневаюсь, а в том, что она от заразы поможет — не верю. И вообще, как так может быть, на хрен: с шариком — зараза, а без него вакцина?

Лида, не переставая подслушивать, дотянулась сперва до одной кроссовки, потом до другой и почти бесшумно обулась. Тихо слезла с койки и прослушала ответ Чулкова:

— Тебе это все равно не понять, потому что институт физкультуры заочно окончил. А я, как-никак, фармаколог с дипломом.

— Фиг с тобой, Андрюха, поверю… Ну, ширнемся мы этой сывороткой, соорудим заразу, а дальше что?

— А дальше — выплеснем заразу в грязную посуду после ужина. Кто ее понесет, в том числе и

Паша, — уже через час заболеет, а еще через три — сдохнет. Все матросы, которые на ужин придут и которые понесут ужин тем, которых Лапа привез, разнесут заразу по судну. За сутки, не больше, тут ни одного живого не останется… В том числе и этих боевиков. А у них, между прочим, как мне сказал Гриша, должны быть при себе сверхчистые алмазы. Один — вообще чуть ли не со страусиное яйцо.

— И сколько они стоят? — В голосе Суконцева появились алчные нотки.

— Нам с тобой за все про все обещано два миллиона баксов, — произнес Чулков. — Каждому. А брюлики мы должны отдать тем, кто нас отсюда вытащит.

Потому что после того, как туг одни трупы останутся, мы с тобой включим вот этот маячок — и через полчаса здесь будет люди, которые обеспечат нам, согласно Конституции США, право на жизнь, свободу и стремление к счастью… Усек?

— Стремно…

— Если не хотел стремной жизни, надо было в школу идти, физкультуру преподавать. Короче, ты сейчас пойдешь, тихо придавишь девку и заберешь тюбик.

— Почему я?

— Потому что все остальное, Витя, я могу без тебя сделать. К тому же учти: если мы это не сделаем и продинамим тех ребят, которые должны нас отсюда вывезти, то нам хана придет обязательно.

— Слышь, Андрюх, — пробормотал Суконцев, — может, вместе пойдем? Она ж, наверно, брыкаться будет… Ноги подержишь, а?

— Ладно… Она, вообще-то, баба спортивная. Чтоб без шума, и впрямь, вдвоем спокойнее.

Лида, у которой от волнения и ужаса руки-ноги затряслись, лихорадочно соображала, что делать. Выскочить? Выбежать в коридор, помчаться вниз по лестнице? Да еще и заорать во всю глотку?! Но дверь в коридор заперта. Правда, изнутри, но на два оборота. А эти гады уже вышли из своей конуры. Сцапают, зажмут рот, дадут по башке, а потом тихо придушат. Остаться тут? Но в двери ее «шкафа» ключ, как назло, остался снаружи. Хотела же запереться, дура! А поленилась. Теперь поздно…

Тихо подкрадываются, в одних носках, ботинки в комнате оставили.

Прислушиваются, наверно. Лида повертела головой нет ли тут какого-нибудь тяжелого предмета на виду. Нет, ничего такого. Койка и тумбочка к полу привинчены, не оторвешь. В шкафчике спасжилет лежит пробковый — им разве глушанешь как следует?

И тут ей вспомнилось, как они с девками в детдоме одному противному и здоровенному пацану сделали «темную»… Попробовать, что ли? Все одно пропадать…

Лида, не переставая прислушиваться к шагам и догадываясь, что те двое тоже прислушиваются к тому, что творится за дверью, тихо сняла с койки одеяло, взяла за два угла и встала у стены рядом с дверью, затаив дыхание.

— Резко и быстро! — прошипел Чулков за дверью. — Три пятнадцать!

Суконцев рванул дверь и вломился в «шкаф». Шлеп! — Лида молниеносно накинула ему на башку одеяло и левым коленом отоварила в пах.

— Уй-я! — взревел детина, согнувшись и инстинктивно хватаясь за пострадавшее место. Бац! — в ту же секунду оторва врезала ему под подбородок сомкнутыми в замок руками. Тот шарахнулся назад, запнулся за порожек и грохнулся под ноги оторопелому Чулкову, явно ничего похожего не ожидавшему.