Бей врага в его логове! Русский десант в Америку

Однако, похоже, я всё-таки недооценил подчинённых. Поскольку слитно, с интервалом в пару секунд, по обоим «бессмертным» бахнуло два снайперских выстрела. Пуля влетела в голову первому, уже изрядно измочаленному нашим огнём, пиндосу. Кевларовый шлем раскололся, и на свет божий плеснуло мозгами и кусками черепа (а отнюдь не кусками воронёной стали, что меня, безусловно, обрадовало), после чего америкос завалился на бок и в неестественной позе замер среди мусора и старых покрышек. Второму попало аккуратно в лоб, черепушку не разнесло, но действие возымело, поскольку он в ту же секунду рухнул навзничь, прямо как стоял…

Слава богу, если бог, конечно, есть!

Но тут в полусотне метров, справа из-за хижины, возникли ещё два или три силуэта во вражеском камуфле. Я не успел ничего сказать, поскольку над моим ухом оглушительно бабахнуло, и улица впереди нас разом потонула в густом облаке жидкого огня, от которого занялись окрестные постройки. Из пламени, сильно дёргаясь, вывалилась и осталась лежать на дороге горящая человеческая фигура.

Я оглянулся назад – там бледный, с совершенно дикими глазами Симонов отбрасывал в сторону отстрелянную, ещё дымящуюся, трубу одноразового фугасного огнемёта. Сообразил, красавец. А меня ещё удивило, зачем он его попёр с собой? Вот и пригодилось. Дальновидный малый оказался…

– Лейтенант, тебя как звать-то? – спросил я Симонова, садясь на землю и опуская автомат.

– Константин Михайлович, – ответил тот, вытирая ладонью крупные капли цыганского пота со своей закопчённой, пыльной физиономии.

– Ну ни хрена себе, – выдохнул я. – Ты же, получается, полный тёзка поэту и писателю, тому, который «Жди меня», «Ты помнишь, Алёша», «Живые и мёртвые», «Двадцать дней без войны», «Парень из нашего города» и прочее.

– Я знаю, – ответил Симонов и наклонился над лежащим без движения Сулимовым.

– Чего там? – спросил я. Левую руку у плеча сильно жгло, рукав был заметно влажный, слева под бронежилетом растекалась тупая боль. Не скажу, что меня это радовало.

– Убит, чего же ещё…

– Гадство…

Сулимов Алексей Петрович, вспомнил я данные из его личного дела, рядовой, уроженец города Талица, двадцать лет, кажется, сирота, а значит, похоронку посылать вроде как некому. Хотя веселья этот факт не прибавляет. Очередная зарубка на памяти, а сколько ещё их будет? Да уж, действительно, хуже бывает, но редко…

– Лейтенант, – приказал я Симонову, – возьми кого-нибудь из бойцов и посмотри, как там америкосы. А то, не дай бог, следующие полезут, и у нас на них уже ни нервов, ни патронов может не хватить…

Симонов кивнул и на пару с рядовым Тауровым скрылся за дымящимися халупами.

Пожар на улице впереди разгорался всё сильнее, охватывая всё больше строений. Мы уцелели, но теперь проход к причалу оказался так или иначе перекрыт.

Подумать о дальнейших действиях я не успел, поскольку позади меня раздался приглушённый топот многочисленных ботинок по мягкой земле, а потом два девичьих голоса одновременно, но явно не сговариваясь, слитно заорали:

– Тарищ майор, вы живы?!

Как говорит один мой давний друг-приятель, если уж любовь не имеет взаимности, то лучше, чтобы ты кого-то любил. А вот если любят тебя – это уже куда хуже…

Обернулся – ко мне подбегали Машка и Светка Пижамкина, у обоих стволы наперевес и крайне встревоженные морды лиц. За ними возникли Рустик в своём титановом горшке с прикреплённой камерой, Георгиев с рацией на спине и кто-то ещё, чьих лиц я не разглядел.

– Да жив, жив! – ответил я. – Хрюли мне сделается, а вот пацанам повезло меньше… Раненые есть?

Оказалось, Киквидзе ранило в плечо, а Васьянова – в ногу. Обоих навылет, но радости это, понятное дело, не вызывало. Можно, конечно, сказать – легко отделались, хотя какая тут, к чертям собачьим, лёгкость?!

– Да вы сами ранены! – охнула Машка, глядя на мой окровавленный рукав.

– Ничего. До свадьбы заживёт, – ответил я и добавил: – До золотой… Похоже, накаркала ты, радость моя, насчёт левой руки…

Хамретдинов между тем сноровисто вколол мне в левую руку обезболивающе-антисептический шприц-тюбик и ножом вспорол рукав моего комбеза – хвалёная, негорючая, продвинутая «наноткань» «Саламандры» рвалась так же, как обычная хэбэ. Подумалось, что это лишний повод накатать разработчикам матерную рекламацию. Я глянул на рану – американская пуля пропахала по верху, не задев кость, – крови натекло прилично, а серьёзных повреждений не было.

– Рустик, – спросил я бинтовавшего меня Хамретдинова, – ты всё снимал?

– Так точно.

– Всё-всё?

– А как же!

– Видели, что тут было? Какой цирк…

– Видели, – отозвалась Машка Тупикова из-за плеча Рустика. – Прям кино какое-то, про монстров или роботов.