Бей врага в его логове! Русский десант в Америку

Вечерело. В сгущающихся сумерках на окраине Кукуева спорили между собой двое дозорных. Разговор шёл в основном о том, чего Чапай могёт, а чего не могёт. После длительных препирательств красноармейцы пришли в основном к закономерному выводу, что Чапай могёт много, но очень много и не могёт, особливо ежели закуска не та. А если б ему ещё заграничные языки знать…

В кустах зашуршало. Один из дозорных развернул пулемёт, передёрнул рычаг затвора и, злорадно ухмыляясь, разрядил по кустам чуть не половину патронной ленты. Через минуту из кустов, отряхивая с себя посечённую пулями листву и щепки, выбрался Фурманов.

– Что ж ты опять промазал, – констатировал он. – Учишь вас, учишь… Уж не брался бы, раз бог таланту не дал…

Боец густо покраснел. В кустах снова зашуршало.

– Опять, штолича, Петькин беляк лезет? – вздохнул второй дозорный. – А ну, выходи!

Из кустов вылез здоровенный бородатый казак при полной белогвардейской форме. Правый глаз у него был подбит. При виде комиссара и красноармейцев физиономию его исказила довольная обезьянья ухмылка.

– Старый знакомый, – констатировал Фурманов. – Опять…

– Насчёт. Психической, – пояснил казак.

Дозорные обречённо выматерились.

В чапаевском штабе к этому времени собрался весь командный состав дивизии, включая Ржевского и непроизносимого латышского особиста. Всех интересовало, чего нового расскажет «язык» на этот раз. Дверь отворилась, и в момент, когда за Фурмановым в избу всунулась знакомая бородатая личность, начдив инстинктивно скривился, как от чего-то невыразимо кислого.

– Ну, – спросил начдив бородатого, – хто тебе глаз подбил?

– Мытька. Брат, – разъяснил бородатый Петрович. – За вустриц.

Начдив хохотнул:

– Ну, и чего теперь скажешь нового?

– Они. Атаку. Задумали, – медленно выговорил казак, боязливо втягивая голову в плечи. – Пси…психическую…

При последних словах лицо Чапаева исказилось.

– С-сука!!! – заорал он, выдернув из-под себя табуретку и шарахнув её об лоб Петровича. Табуретка разлетелась вдребезги. – Десятый раз тебя Петька отпускает, десятый раз ты приходишь, а толку?! Ты што, окромя своей «психической атаки» других слов не знаешь? Я от этих психических атак сам скоро психом стану!!!

Петрович упал на колени и зарыдал басом. Фурманов прижал его голову к своему животу и, гладя языка по головке, с вызовом заявил начдиву:

– Александр Македонский тоже был великий полководец, но зачем табуретки ломать?!