Бей врага в его логове! Русский десант в Америку

Выщербленный бетон под ногами тоже, по-видимому, остался со времён благородных идальго, причём каких-либо ремонтов он с тех пор, похоже, не знал. Чуть в стороне виднелась неряшливая шеренга заброшенной аэродромной техники (всякие бензозаправщики и прочие «технички»), среди которой неравномерно чередовались ЗИЛ-131 и западные машины. Всё полуразобранное, ржавое и донельзя неприглядное.

Ни одного человека на всём пути от самолёта до здания аэровокзала мы не встретили. То ли по местным меркам было ещё очень рано, то ли у них здесь такое малолюдие – обычное дело. Всё может быть…

Когда-то входные двери аэровокзала, видимо, были автоматизированными. А теперь они замерли (похоже, что навсегда) в полуоткрытом положении. Впрочем, как оказалось, скособоченная стеклянная панель всё-таки, хоть и со скрипом, сдвигалась. Войдя внутрь, я наконец обнаружил некоторые остаточные признаки разумной жизни – у входа за увенчанным архидревнего вида телефоном (с тех пор как мобильная связь окончательно гавкнулась, других не бывает по определению) грязноватым столом скучала тощая губастая негритянка в чистой белой блузке, тёмно-синей юбке (похоже, представительница местной гражданской авиации или того, что от неё ещё осталось) и сандалиях, а дальше, на скамейке у стены, дрых босоногий местный солдат в камуфляже. Обшарпанный АКМ был прислонён к стене у его изголовья. Ни абориген, ни аборигенка не проявили к нам ни малейшего интереса (вояка даже не соизволил проснуться), и мы молча проследовали мимо них в пустой зал ожидания.

Последний был очередным здешним «памятником былой роскоши» (хотя какая в этой самой Анголе, даже в прежние времена, роскошь?), попавшимся на нашем пути. Грязный пол, пластиковые сиденья и скамейки, многие из которых давно были вырваны с мясом со штатных мест. На отсыревшем (после Долгой Зимы обычное дело – совершенно не приспособленное к холодам здание сначала промёрзло насквозь, а потом оттаяло) и тронутом грибком потолке – похоже, навсегда погасшие лампы. Часть облицовочных панелей со стен содрана (может, на растопку во время Долгой Зимы пустили, а может, и какие дыры латали, чёрт его знает), кое-где сохранились выцветшие рекламы давно сгинувших авиакомпаний и турфирм из прошлой жизни.

Но больше всего меня удивило не это, а нечто похожее на гнусавое пение, слышавшееся откуда-то слева. Причём в песне было что-то знакомое. Из чисто спортивного интереса я свернул на звук.

Там, оказывается, наличествовало нечто отдалённо похожее на бар. Горела пара тусклых лампочек, а за стойкой, позади которой на полках стояли разнокалиберные фигурные бутылки с яркими этикетками и разноцветной жидкостью (судя по тому, что пара бутылок из-под коньяка и вискаря содержали непонятную ядовито-зелёную жидкость, я понял, что в бутылках, как и почти везде в подобных заведениях сейчас, разлита скорее всего подкрашенная вода, а отнюдь не бухло), маялся тощий чернокожий «бармен» в цветастой рубахе, начисто лишённой пуговиц. В пепельнице на стойке лежали толстые окурки самокруток. Ощутимо воняло сивухой (какая-нибудь пальмово-банановая или тростниковая самогонка местного разлива?) и ещё чем-то, от чего слегка щипало в носу (травкой, что ли, ну и бар у них тут, однако, для полноты картины только вызывающих глюки местных грибочков не хватает!).

На шатких облезлых высоких табуретах у стойки спиной ко мне сидели пятеро явных европейцев в камуфляжной форме натовского образца. Они пялились в стоящие перед ними полупустые захватанные высокие стаканы с мутным содержимым, а двое из этой компании при этом тоскливо, немузыкально и, я бы даже сказал, жалобно тянули заунывную, показавшуюся мне очень знакомой песню:

…Czerwone maki na Monte Cassino zamiast rosy pily polska krew…

Подойдя чуть ближе, я рассмотрел на рукавах их мундиров красно-белые флажки и надпись «Poland», а также то, что крайний из этих пятерых был тощей и некрасивой белобрысой девкой, а один из поющих, обладатель вислых усов с проседью, имел на погонах пару пластмассовых звёздочек (то есть командиром здесь, видимо, был именно он), и то, что все пятеро находились, культурно выражаясь, в крайней степени опьянения. А если говорить проще и по-русски – в говно. Их автоматы (я узнал «Бериллы», они же wz.96, ублюдочная переделка «калаша» под западный дизайн и натовский патрон, память об эпохе тотального жополизания) стояли тут же на полу, прислонённые стволами к барной стойке.

Значит, поляки… Интересно, каким это ветром панов-жолнеров занесло в такую дыру? Небось, как обычно, какую-нибудь гуманитарную миссию охраняют. Правда, толку от них тут, наверное…