Being No One - The Self-Model Theory of Subjectivity

Отец Мэри умер, когда ей было два года, и ее мать почти сразу же снова вышла замуж. Отчим, по ее словам, был добр к ней, хотя "иногда заходил слишком далеко". В детстве она страдала от головных болей. У нее был плохой аппетит, и она вспоминает, что ее часто наказывали за то, что она не доедала. Подростковые годы были бурными, с резкими перепадами настроения. Она смутно помнит, как ее отчислили из школы за мелкий проступок, но ее воспоминания о школьных годах обрывочны. Описывая их, она иногда незаметно для себя переходит на третье лицо ("Она сделала это, это случилось с ней"), а иногда на первое лицо множественного числа ("Мы [Мэри] поехали к бабушке"). Она хорошо осведомлена во многих областях, обладает творческими способностями и умеет играть на гитаре; но когда ее спрашивают, где она этому научилась, она отвечает, что не знает, и переключает внимание на что-то другое. Она согласна с тем, что она "рассеянна" - "но разве не все мы такие?": например, она может обнаружить, что в ее шкафу есть одежда, которую она не помнит, как покупала, или обнаружить, что она отправила своей племяннице две поздравительные открытки. Она утверждает, что придерживается твердых моральных ценностей, но другие люди, по ее признанию, называют ее лицемеркой и лгуньей. Она ведет дневник - "чтобы не отставать, - говорит она, - от того, на каком этапе мы находимся". (Dennett and Humphrey 1989, p. 71).

Через несколько месяцев лечения терапевт обнаруживает, что почерк разных записей в дневнике Марии так же сильно различается от записи к записи, как и почерк разных людей. Во время терапевтического сеанса под гипнозом он решает обратиться к той части Мэри, которая "еще не вышла вперед" (там же, с. 72), побуждая ее сделать именно это. Вот что происходит:

В женщине, стоящей перед ним, происходят перемены. Мэри, до этого момента являвшаяся образцом благопристойности, бросает ему кокетливую улыбку. "Привет, доктор, - говорит она, - я Салли". Мэри - слабачка. Она думает, что все знает, но я могу сказать вам... . ."

Но Салли не рассказывает ему многого, по крайней мере пока. На последующих сеансах (теперь уже без гипноза) Салли приходит и уходит, как будто играет в игры с доктором Р. Она позволяет ему мельком увидеть то, что она называет "счастливыми часами", и намекает, что у нее есть отдельная и экзотическая история, неизвестная Мэри. Но затем, вскинув голову, она ускользает, оставляя Мэри, очевидно, не участвовавшую в предыдущем разговоре, объяснять, где она была. (ibid., p. 72)

В процессе лечения появляются новые альтер-эго: кокетливая "Салли", агрессивная "Хейти", юная и податливая "Пегги". У каждой из этих приходящих личностей есть своя история и свои воспоминания. Все приходящие личности утверждают, что обладают обширными знаниями о биографии своей хозяйки Мэри, в то время как Мэри отрицает наличие более чем косвенных знаний об их "опыте" и истории их личности.

Из последующих попыток поиска возможности интеграции различных феноменальных "я" в ходе терапевтического процесса вырисовывается следующая картина. В возрасте 4 лет Мэри неоднократно подвергалась сексуальному насилию со стороны отчима. Он дал ей собственное прозвище "Сандра" и убеждал маленького ребенка хранить "папину любовь" как их с Сандрой маленький секрет. После того как психологические страдания и общая ситуация стали невыносимыми для маленького ребенка и его нежной личности только на ранних стадиях развития, она попыталась спасти свою личностную целостность, расщепив свое феноменальное Я.

В конце концов, когда боль, грязь и позор стали слишком невыносимы, Мэри просто "оставила все позади": пока мужчина издевался над ней, она отсоединилась и ушла в другой мир. Она ушла - и оставила вместо себя Сандру". (там же, с. 73)