Бекар

Но над простенькой, меньше минуты, пьесой Валерия Гаврилина пришлось попотеть. В начале там шел резвый пассаж, который у Василия получался не как гармоническая старт-пробежка, а будто глиссандо заводящегося автомобиля. И дело было не столько в технике, сколько в способе извлечения звука. Требовалось найти какую-то маленькую тайну, заложенную в пассаж композитором. Этого требовала пьеса, этого же требовала Изольда Матвеевна, которая раскладывала музыку на элементы не только математически, но и исходя из движений души. Хотя иногда Василию казалось, что учительница ставит музыку на конвейер. Он жутко не любил «заигрывать» пьесы до автоматизма и возникающего к ним равнодушия. Говорил об этом Изольде Матвеевне, но та лишь сверлила его взглядом и твердила: в любое время дня и ночи ты должен быть готов выйти на сцену и вынуть там душу. И заплетающиеся пальцы не должны помешать тебе сделать это!

— Выстрелил, осечки не будет! —улыбнулся в ответ Василий — он уже слышал, как в одном из кабинетов Аня «ковыряет» полифонические инверсии Мясковского. — А я тоже кое-что написал. Думаю, вам понравится.

— Надо тачать Баха, а ты занимаешься вольным сочинительством, — притворилась недовольной Изольда Матвеевна.

— Баха мы отбахаем! — с улыбкой пообещал Василий. — Здравствуйте, Антонина Ивановна, — поприветствовал он появившуюся из подсобки уборщицу.

— Здравствуй, Вася. И на кой ляд вам все эти Бахи в такую непогодь? — проворчала она в ответ. — С прибамбахом все вы тут.

— Это точно, — согласился Морозов, подавая ей дублёнку и шапку.

— А девчонка-то, — кивнула Антонина Ивановна на сбивчивые звуки из-за соседней двери, — полчаса руки отогревала, какое тут играть? Что вам — памятник поставят?

— Может, и поставят, — холодно осекла её Изольда Матвеевна.

— Поставят, — хмыкнула уборщица, — как генералу Карбышеву. Кино-то, небось, про него смотрели?

— Так, Василий, горячий чай, грей руки, а потом в зал, — уже не слушала техничку Изольда Матвеевна. — Через четверть часа начинаем, можешь разогреться своим новым сочинением. Хочешь, чтобы Аня послушала?

— Если она захочет, — уклончиво ответил Василий и понял, что не смог скрыть от пронзительного взгляда Изольды Матвеевны нахлынувшего исподволь волнения.

Теперь она обязательно скажет, что ранняя влюблённость помешает ему достичь высоких целей. Именно такого от неё более всего можно ожидать. Но она вдруг задумчиво произнесла нечто иное:

— Я в десятом классе влюбилась в стройного, атлетически сложенного гимнаста.

— И? — спросил Василий, который знал, что муж Изольды Матвеевны вовсе не гимнаст.

— Он предпочёл другую, и это хорошо.

— Почему же хорошо?

— Я не пошла вслед за ним в цирковое училище, а поступила в музыкальное! — в глазах учительницы мелькнул озорной огонёк: — И теперь мне не надо мотаться по городам с каким-нибудь дешёвым шапито, а всю любовь я отдала музыке. Мой муж, ты знаешь, скромный экономист, которому музыка, как вы выражаетесь, по барабану. Поэтому он за двоих любит меня, а я за двоих люблю музыку, — она заговорщически подмигнула, словно состояла с Василием в одной тайной организации.

— Мне кажется, вы любите музыку не только за двоих, а почти за весь наш посёлок.

Изольда Матвеевна расплылась в благодарной улыбке, что бывало редко, и окрылённая отправилась ставить чайник.

Василий вспомнил, как нервно дёргаются уголки губ Изольды Матвеевны, когда волей-неволей приходится слышать несущиеся из автомобилей, квартир и магазинов блатные песни или тупую современную попсу. Всякий раз заметно, как она сдерживает себя и тем учит Василия: нельзя называть всех людей дураками, они несчастные, они не знают величия гармонии... Можно рассказать слепым про голубое или покрытое тучами небо, но они его не увидят. Так и с глухими. С той, правда, разницей, что эти глухие сами хотят быть такими.

Аня пришла, когда Василий уже был на сцене. Начал он, вопреки предложению Изольды Матвеевны, с Шопена. Воспользовался её отсутствием. Зато, когда обе уже сидели в небольшом актовом зале, учительница сама попросила:

— Ну, Василий, окажи нам честь своими новыми изысканиями. Как называется твоё новое произведение?

— Эклектичная музыкальная поэма «Пурга»! — наигранно помпезно объявил Василий.

— Это ты вслед за погодой?

— Нет, Изольда Матвеевна, это погода вслед за мной. Не поверите, я вчера сочинял, а сегодня моё сочинение материализовалось. — «Слово-то, какое вспомнил!» — сам себя поддел юный музыкант и заметил лёгкую улыбку Ани.

Пьеса начиналась с закрученного хода в контроктаве. Затем вступала правая рука, рассыпая те самые кривые арпеджио в щедром пространстве большой и малой октав, и вдруг обе руки начинали синкопировать аккордами от малой до субконтроктавы, после чего вновь выниривал изначальный ход. И только теперь в общей музыкальной ткани стала пробиваться мелодия. Палец Изольды Матвеевны, наматывающий локон, выжидательно замер...