Белая

— Нож? — я картинно прижала ладони к щекам. — Какой ужас!

Вероятно, я была весьма убедительна, потому что Марина поспешила меня успокоить:

— Нет-нет, не бойтесь, там был обычный столовый нож. Может, Арсений взял поиграть и забыл.

— Я не брал, — отрезал насупившийся Арсений. Жуя пирожное, он решил развернуть свою мысль: — Я догадываюсь, чей это нож. Его, наверное, принесла….

Марина шикнула на сына, не дав ему договорить.

— Хватит болтать ерунду, лишь бы себя оправдать! Да и вообще, это уже неважно. Доедай и пойдем, не станем мешать Валерии.

— Вы совсем мне не мешаете, — запротестовала я. В душе я испытывала благодарность к Марине за то, что она перебила Арсения. А то он ведь мог сказать, что это я приходила ночью в их дом и оставила там нож.

Правда, разве мальчик мог что-то видеть? Он ведь спал, ну или был без сознания.

Или я просто перенервничала и никаких пятен на лицах матери и сына не было. И они в принципе очень крепко спят, поэтому у меня не получилось их разбудить.

Мне почти удалось убедить саму себя, что именно так все и было.

Сладкое подействовало на меня как успокоительное. Я съела уже два чудесных эклера и посматривала на третий. В тот момент мне было плевать и на приличия, и на фигуру — я очень хотела есть.

Сбегать что ли в кафе? Или вернуться к своему первоначальному плану и для начала прогуляться до реки?

Вежливый Арсений сам предложил мне последнее пирожное, и я не отказалась. Доев третий по счету эклер, я почувствовала прилив сил.

— А когда Михаил вернется? — уточнила я на всякий случай. Все же было бы неплохо доехать до села на машине.

— Не знаю, — Марина собирала посуду и в глаза мне не смотрела. — Дня через два, наверное.

Столько ждать я не могла. Что ж, пополню свои запасы бургерами из придорожного кафе.

Перед уходом я проверила, как там мое вязание. Наполовину готовый шарфик лежал на столике в кухне — там, где я его вчера и оставила. Я поправила спицы, мельком подумав о том, что не вспомнила о них вчера, когда искала какое-нибудь оружие.

Впрочем, все это уже ощущалось как что-то далекое и неважное.

Капризная местная погода снова поменялась, и на улице дул ветер. Хорошо хоть солнце светило, потому что мягкий солнечный свет делал меня чуть-чуть счастливее. Надев толстовку и плотные легинсы, я побежала ко входным воротам.

У ворот, с внешней стороны, припарковалась незнакомая мне машина, что-то вроде мини-фургона. Марина стояла возле этого фургона и разговаривала с водителем. Арсений дожидался мать у их домика, прижимая к себе неизменные машинки.

Я улыбнулась мальчику, направляясь к выходу. Он помахал мне свободной от машинок рукой и сказал:

— Это папины друзья приехали. На рыбалку хотят его позвать. А папы дома нету, в гости ушел.

— Ты, наверное, что-то путаешь, — я остановилась рядом с Арсением. — Твой папа уже уехал на рыбалку. Разве нет?

— А ты умеешь хранить тайны? — не ответив на мой вопрос, спросил Арсений громким шепотом.

Я посмотрела в сторону фургона. Сложив руки на груди, Марина что-то доказывала вышедшему из машины водителю, худощавому хмурому мужчине лет сорока.

— Умею, конечно, — ответила я Арсению. — А что у тебя за тайна?

— Папа не на рыбалку уехал, — все тем же драматическим шепотом сообщил мальчик. — Его девочка забрала. В гости.

— Какая девочка?

По моей спине пробежал неприятный холодок. Очень хотелось заткнуть уши и идти дальше по своим делам. И не знать того, что мне хочет поведать Арсений.

— Та самая. Про которую вы недавно спрашивали.

В глазах Арсения читалась совсем неподходящая для пятилетнего ребенка печаль. Я топталась на месте, не зная, как мне поступить — уйти или остаться. Уйти меня призывало благоразумие — к чему мне погружаться в чужие грязные секреты? Но уйти я все-таки не могла, на месте меня удерживало сочувствие к пятилетнему мальчику, который явно нес груз эмоций не по возрасту.

Марина не торопилась назад к сыну. Судя по доносившимся до нас с Арсением разгоряченным громким голосам, между Мариной и водителем фургона разгорался конфликт.

Я села на корточки, взяла Арсения за руку и сказала:

— Думаю, никакой тайны тут нет. Твои мама и папа взрослые люди и знают, что делают.

Арсений сжал мою руку своей теплой ладошкой и покачал русой головкой:

— Я тоже так думал, пока был маленький. Валерия, я не знаю, у кого спросить. Тут почти никого не бывает. А вы добрая и хорошая, я сразу это понял. Я вот думаю, это нехорошо, если папа не ночует с мамой. И нехорошо, когда он уходит в гости к взрослой девочке. А вы как думаете?

— Арсений… — начала я и закашлялась.

Интересно, почему мы так официально друг к другу обращаемся? Валерия, Арсений…

— Сеня, называй меня Лерой, — сказала я. — То, про что ты говоришь, кажется не очень хорошим. Но так бывает, знаешь, что сначала кажется одно, а потом… потом оказывается совсем другое.

Я уже сама запуталась в том, кому и что кажется, но Сеня меня, на удивление, понял.

— Это я знаю. Мама так говорит: берешь ты в руки яблоко, а оно мелкое и некрасивое. Но вкусное. Хотя на вид было не очень.

— Вот видишь, мама все правильно говорит.