Белая акула

Чейс колебался. Пакетт говорил вполне возможные и даже разумные вещи. В последние годы сотни, а может, и тысячи дельфинов нескольких видов были выброшены морем на Восточном побережье – они погибли от заражения вирусом, происхождение которого оставалось загадкой. Предполагали, что катализатором болезни выступает загрязненная вода, но, видимо, никто не знал пока, какое именно загрязнение повинно в происходящем: канализационные стоки, сельскохозяйственные сбросы или химикаты.

– И что же вы тут делаете, ты и этот Рэмбо? – Чейс указал на крупного человека с автоматом на груди.

Прежде чем Пакетт успел ответить, Длинный толкнул Чейса локтем. Тот поднял взгляд и увидел видеокамеру, установленную на ограждении ходового мостика рыболовного судна. Камера поворачивалась вслед за перемещением «Мако».

– Ловим больших белых, что еще? – огрызнулся Пакетт. – За хорошие челюсти белой акулы легко можно взять пять штук.

– Ржавый, не вешай мне лапшу на уши, я знаю, что... Вмешался человек с автоматом:

– Мы не нарушаем никакого закона. Это все, что вас должно заботить.

– Нет, меня заботит другое. Я знаю, что вы, по вашему мнению, ищете, но вы совершенно не представляете, что...

Из репродуктора, установленного где-то под рубкой, неожиданно раздался голос – какой-то бесплотный, четко артикулированный, неестественный, звучащий почти механически, с сильным акцентом.

– Руди! Зайди! – выкрикнул он.

Человек передал автомат Пакетту, повернулся и вошел в каюту.

«Мако» отнесло от стоящей на якоре лодки. Чейс отработал мотором реверс и задним ходом снова поставил «Мако» к борту рыболова.

Пакетт держал наведенный на них автомат у пояса.

– Убери ствол, Ржавый, – сказал Длинный. – Ты и так по уши в дерьме.

– А ты заткни его пробкой, Джеронимо[22], – посоветовал Пакетт.

На палубу вышел Руди.

– Бросайте мне конец, – предложил он, – и поднимайтесь к нам на борт.

– Зачем? – спросил Чейс.

Репродуктор прогудел:

– Вы!

Чейс посмотрел в видеокамеру и ткнул в себя пальцем.

– Да, вы. Вы сказали, что знаете, чем мы занимаемся?

– Боюсь, так, – ответил Чейс.

– Поднимитесь... Пожалуйста... Вы и ваш спутник. Думаю, мы нужны друг другу – вы и я.

42

В каюте было темно; стекла в дверях – тонированные, шторы на окне задернуты. Воздух внутри оказался кондиционированным – прохладным и сухим.

Когда глаза привыкли к полумраку, Чейс и Длинный увидели, что вся мебель из каюты убрана и заменена чем-то похожим на оборудование реанимационной палаты. В центре помещения стояло кресло на колесах и с мотором, в нем сидел мужчина. Резиновая трубка от цифровой панели тянулась через подвешенную бутыль к вене на одном из локтевых сгибов этого человека. В другой руке он держал шланг, соединенный с кислородным баллоном. Позади него размещались разные аппараты, в том числе электрокардиограф и сфигмоманометр[23], а перед ним свисал сверху цветной телевизионный монитор, дававший изображение юта лодки.

Мужчина был, очевидно, стар, но насколько, сказать не представлялось возможным из-за выбритой головы и темных очков, закрывавших глаза. Судя по широким плечам, когда-то он был физически очень мощным, но теперь как бы усох. От груди до колен человек был закутан в одеяло.

Он поднял руку с кислородным шлангом, сдвинул в сторону широкий галстук-шарф и прижал шланг к горлу. Грудь поднялась, показывая, что легкие наполнены.

Потом человек заговорил, и озадаченный Чейс понял, что слова исходят не от него, а из ящика позади кресла.

– Где он?

«Он? – подумал Чейс. – Кто „он“?»

– Не знаю, – сказал он. – А теперь скажите вы мне: что оно такое?

Сидящий в кресле-коляске снова коснулся шлангом горла и заговорил:

– Прежде он был человеком. И стал объектом великого эксперимента. Что он такое сейчас – сказать невозможно. Может быть, мутант. Наверняка – хищник. Он не прекратит убивать, потому что его сделали именно для этого.

– Кто? И почему вы думаете...

– Я знаю, что ему требуется. Если я смогу завлечь его в...

Инвалид оборвал предложение – иссяк воздух; он пережидал, словно набираясь сил, чтобы дышать.

– Что значит «был объектом эксперимента»? – спросил Длинный. – Какого эксперимента? Человек сделал вдох.

– Садитесь, – предложил он, указывая на голый пол у двери.

Чейс посмотрел на телевизионный монитор и увидел, что Пакетт выплескивает в море рыбьи потроха и кровь. Второй – Руди – сидел на юте с автоматом на коленях.

– Если он появится, Руди пристрелит его, – пояснил старик.

– Значит, его можно убить, – уточнил Чейс. – Уже легче.

– Кстати, это еще вопрос. – Тон человека чуть изменился, словно он улыбался. – И хороший вопрос: можно ли убить того, кто в действительности не живой?

Чейс и Длинный сели, а хозяин, собрав силы, после минутного молчания заговорил. Сначала он выдавал текст короткими периодами, но постепенно выработал такой ритм вдоха-выдоха, который позволял выражать мысли не прерываясь.

Чейс закрыл глаза. Смотреть, как шланг прикасается к горлу и отрывается от него, как вздымается и опускается грудь, было неприятно. Слова лились на него, слагаясь в картины.