Белая Башня

Привал, конечно, пришлось отменить. Путешественники продолжили двигаться на север. Вскоре клубы пыли на горизонте стали отчётливо видны на фоне белёсо-голубого неба. Все были в напряжении: иногда кто-нибудь пытался отвлечь товарищей, заговаривая о чём-либо, но разговор быстро затухал, а взоры всех, против их воли, то и дело обращались к облачкам пыли на горизонте.

Прошло около часа, и вот уже расстояние между путешественниками и ордой сократилось настолько, что стало отчётливо видно, кто же поднимает такие тучи пыли. Судя по помрачневшему лицу мага, именно это он и предполагал. Однако же, он молчал, предпочитая, чтобы кто-то другой произнёс вслух очевидную для всех вещь.

– Невольничий конвой, – скривив губы, пробормотал Кол.

Действительно, теперь было совершенно очевидно, что навстречу друзьям двигался караван невольников. Порядка двух сотен людей всех возрастов и обоих полов, грязные, худые, с одинаково обречёнными лицами и сгорбленными фигурами, каждая из которых могла бы послужить монументом отчаянью. Больше всего в колонне было, конечно же, женщин, однако кое-где мелькали и мужские лица, числом не более трёх или четырёх десятков. Совсем уж стариков среди невольников не было, так же, как и не видно было грудных младенцев. Однако дети возрастом лет около десяти и старше были. Может быть, с разрывающей сердце жалостью подумала Мэйлинн, в начале их пути в колонне были и старики, и малые дети…

Колонна сопровождалась верховыми дорийцами, которых было едва ли более двух десятков. Их лошади медленно шагали по бокам колонны, примеряясь к шагу измождённых людей. Оружие было убрано – дорийцы, видимо, совершенно не опасались своих пленников. Позади колонны двигались пять или шесть подвод, запряжённых волами. На них громоздились огромные бочки, видимо, для воды, а также мешки, вероятно, с пищей для пленников.

– Куда они ведут этих несчастных? – невольно понизив голос, хотя до каравана было ещё несколько сот ярдов, спросил Бин.

– Куда же, если не в Саррассу! – ответил Кол. – Единственная страна на Паэтте, где сохранилось рабство!

– Ой ли! – немедленно отозвался Варан. Не то, чтобы его задевало, что кто-то нелицеприятно отзывается о его былой родине, просто хотелось восстановить справедливость. – А чем же крепостничество Латиона отличается от саррассанского рабства?

– Может быть тем, что у нас запрещено убийство крепостных? – темнея лицом, ответил Кол. – Или тем, что крепостной имеет шанс выкупиться из крепости?

– По мне, так лучше использовать иноземных рабов, чем порабощать собственных граждан, – пожал плечами Варан.

– Ладно, ни к чему сейчас эти ненужные споры! – поспешил пресечь назревающую перепалку Каладиус. – Рабство отвратительно в любом своём проявлении. Однако, в данном случае всё может быть ещё хуже. К тому времени, как эти несчастные переберутся через пустыню Туум, те из них, кто выживут, будут в таком ужасном состоянии, что на них не позарится ни один покупатель, как бы невзыскателен он ни был. Поэтому дорийцы обычно продают своих пленников саррассанским магам и некромантам.

– И что же с ними сделают некроманты? – дрожащим голосом спросила Мэйлинн.

– Их тела станут вместилищами для демонов, пойманных этими магами смерти. Но сначала их будут ритуально мучать, поскольку для призыва демонов нужны не только кровь и огонь, но и эманации боли и ужаса, – с каждым произнесённым словом Каладиус мрачнел всё больше.

– Ассова задница! – Кол ударил себя кулаком в раскрытую ладонь. – Разве можно такое допустить?

– А что ты предлагаешь? – тут же отреагировал Варан. – Напасть на конвой? Перебить охрану?

– Да, дьяволы их раздери! Именно это я и предлагаю. Нельзя оставить это вот так. Неужели ты сможешь спать ночами, осознавая, что не сделал ничего, чтобы это остановить?

– Поверь, дружище, я видел куда более жуткие вещи, но это никогда не лишало меня сна, – усмехнулся Варан.

– Охотно верю, – маска доброжелательности в отношении Варана, которая уже успела, казалось, прирасти к лицу Кола, начала понемногу сползать. – Но, хвала богам, тут далеко не все придерживаются столь приспосабливающейся жизненной философии.

– Я согласен! – подхватил Бин. – Мы должны что-то сделать.

За прошедшее время Бин старательно пытался хотя бы выглядеть взрослее и серьёзней. Он упорно отпускал свою светлую мягкую бородёнку, тщась придать лицу больше мужественности, хотя эта юная, не бритая ни разу бородка наоборот придавала ему ещё больше какой-то детской наивности. Бин старательно копировал манеры своих старших товарищей. Вот и сейчас он пытался придать своей фигуре больше значимости и спокойствия, но мелко дрожащие руки выдавали его с головой.

– Мы должны что-то сделать! – повторила Мэйлинн. Глаза её были наполнены слезами, а нижняя губа прикушена до крови.