Белая Башня

Не слишком быстро, но и не медля, отряд проехал по деревне. Несколько раз путникам казалось, что они видят какое-то движение в мутных подслеповатых окошках хат, однако же из домов так никто и не вышел. То ли большинство жителей были мертвы или обессилены болезнью, то ли ушли подальше от заражённой местности. Выехав за околицу все, даже Каладиус, облегчённо вздохнули. Какое-то время никто не прерывал повисшего молчания, все тяжко задумались о том, что ждало их впереди.

По дороге к Лоннэю друзья проехали ещё пару-тройку деревень, однако они, хвала богам, не имели страшных синих тряпок на столбах при въезде. Наверняка и в них не обошлось без заболевших, однако пандемии избежать удалось. Тем не менее, путешественники решили нигде не останавливаться и двигаться до самой столицы.

Несколько раз им встречались небольшие конные разъезды по пять человек – четверо солдат в сопровождении сержантов. Один из этих разъездов отчего-то вовсе не обратил внимание на движущуюся кавалькаду, остальные же вполне довольствовались подорожной, выписанной сердобольным лейтенантом, что крайне удивило Каладиуса.

От каждого такого разъезда друзья получали весьма удручающие новости. В столице – настоящий мор, туда никого не впускают и не выпускают. Мёртвых не успевают хоронить и просто палят на городских площадях. Король – на севере и мало чем помогает несчастным подданным. Каждая такая весть встречалась горестными вздохами и тихими проклятиями.

Наконец, когда солнце уже близилось к полудню, впереди показался Лоннэй. Над городом поднималось около десятка черных дымных столбов и то и дело звонил колокол, вероятно, принадлежавший какому-нибудь храму Первосоздателя. Всё это создавало жуткое впечатление. Казалось, город находится при смерти.

Глава 31. Лоннэй

Неподалёку от городских ворот за последнее время возник стихийный палаточный лагерь. Десятки, если не сотни людей, которых карантин застал за городской чертой, тщились попасть обратно. Периодически солдаты вяло гоняли несчастных, большую часть которых составляли либо мелкие торговцы, либо городские простолюдины. Однако идти людям было некуда, поэтому через некоторое время после таких вот имитаций облав они возвращались обратно, поправляли порушенные солдатами палатки, и вновь продолжали свой нехитрый быт.

Палаточный городок был типичным лагерем беженцев – грязный, вонючий, шумный. Видно, люди находились тут не первый день, поэтому это шатёрное стойбище всё больше начинало напоминать город в миниатюре – небольшой рынок, мелкие ремесленники, и даже уже успели появиться попрошайки и мелкая криминальная шушера. Конечно, сам по себе этот городок представлял отличную питательную среду для синивицы, и, по-хорошему, его нужно было бы самыми решительным образом извести под корень, но поспешный отъезд короля и последовавшая за этим почти полная анархия не лучшим образом сказывались на моральном духе солдат. Две сотни людей из карантинного отряда, словно брошенные тут, у стен умирающего города, не слишком-то спешили всерьёз ссориться с обитателями лагеря.

Удивительно, как быстро люди способны терять человеческий облик в подобные минуты. Вероятность скорой смерти, почти полное отсутствие власти – всё это срывало покровы цивилизованности с людей, и так не слишком-то обременённых излишней культурностью. Брезгливо отвернувшись, всадники проехали мимо совсем ещё молодого мужчины, открыто испражняющегося в двух шагах от дороги прямо за крайней палаткой. Притом, что рядом с этой самой палаткой возились с какими-то обломками веток двое детей не старше пяти лет, скорее всего – дети этого самого мужчины. Неподалёку две некрасивые, рано постаревшие женщины самого неопрятного вида громко и нецензурно выясняли отношения по поводу пропавшего ночью котелка. Тракт перерезал лагерь надвое, поэтому нашему каравану пришлось проехать через всё это великолепие. Несмотря на то, что дорога была замощена, сейчас она представляла собой чавкающую под ногами навозно-грязевую жижу.

Мэйлинн и Каладиус заперлись в рыдване, посадив на козлы Пашшана. Лирра плотно закрыла оконце, стараясь изолировать себя и от предстающей картины, и от тяжёлого зловония. Всадники держались как можно плотнее к экипажу, на всякий случай демонстративно держа руки на эфесах. Все без исключения жители палаточного городка смотрели на проезжавшую кавалькаду, но грозные взгляды Кола и Варана заставляли их держаться на почтительном расстоянии.

– Поверить не могу, во что превратились эти, недавно ещё такие милые люди, – ворчал, озираясь по сторонам Кол.

– Никто из них не уверен в том, что переживёт эту осень, – откликнулся Варан. – Уж не знаю, каким чудом они ещё до сих пор не вымерли от синивицы в этом рассаднике заразы! Я больше удивлён, как это они до сих пор не смяли солдат и не открыли ворота…

– Наверное, не до такой степени ещё отчаялись, – ответил Кол. – Да и к чему им ломиться в город, в котором свирепствует болезнь?

– Да уж, – несколько жалобно протянул Бин. – У меня вот тоже всё меньше желания соваться туда.