Белая Башня

– Прекрасное имя! А вы, сударь?

– Ваир… – голос второго некроманта был слаб и плаксив.

– Итак, господа мои Марана и Ваир, предлагаю послушать мою историю. Она будет недлинной, и совсем не утомит вас, – предупредительно заметил Каладиус. – Вот как, по-моему, обстояло дело. Орден некромантов решил вырвать из заточения благородного мученика Паториуса, уничтожить императора и предпринять вторую попытку построения великого магического государства. Для этого господам некромантам потребовался артефакт, способный сфокусировать неимоверную энергию, которая потребовалась бы для того, чтобы сокрушить непреступные застенки, в которых гниёт их будущий властелин. Чтобы не вызывать подозрения, артефакт решили заказать гномам через подставных лиц, по частям. Однако гномы заартачились, и вы решили силой принудить их. Ваши демоны сделали бы то, на что оказались неспособны никакие чары или грубая сила – открыли бы Врата Блантура. Далее под угрозой полного истребления вы заставили бы гномов закончить работу. Я ведь не ошибусь, если скажу, что для уничтожения темницы и оков Паториуса вам даже не нужно было бы возвращаться в Шатёр? Думаю, могущества артефакта хватило бы и для удалённого удара, – Каладиус даже не сделал паузы, чтобы дождаться подтверждения своих слов, поскольку был целиком уверен в сказанном. – Уничтожение темницы Паториуса стало бы сигналом к началу восстания. Думаю, в Шатре у вас есть некоторое количество сторонников среди приближенных императора, а также среди магов, в том числе – и среди чернокнижников. Император был бы обречён, а Паториус стал бы правителем новой Империи, подобной Тондрону. Всё ли верно я сказал, ничего ли не упустил?

– Всё верно, – хрипло подтвердила Марана.

– Это хорошо, – удовлетворённо хрустнул костяшками пальцев Каладиус. – Но это, собственно, был ещё и не допрос, ведь пока говорил лишь я, и говорил вещи, мне хорошо известные. Не правда ли, господа, это сложно назвать допросом?

Оба некроманта рефлекторно сжались, словно ожидая удара. Что-то в тоне Каладиуса пугало до колик в кишках.

– Задавайте ваши вопросы, мессир, – почти прорыдал Ваир. – Мы ответим на все.

– Осмелюсь ли я просить вас, мессир, об одной милости? – сморщившись от собственного униженного тона, проговорила Марана.

– Отчего же не осмелитесь, дорогая моя? – маг вновь был – само добродушие. – Выкладывайте всё, как на духу!

– Я прекрасно понимаю, какая судьба ждёт нас в дальнейшем, – тело женщины сотрясала дрожь, но смотрела она прямо. – Малилла – злопамятный и жестокий человек. Когда мы попадём в его руки, боюсь, даже ваши остроумные сидения будут вспоминаться нам с ностальгией, – Каладиус усмехнулся при этих словах, давая понять, что целиком и полностью согласен со сказанным. – Поэтому у нас будет просьба к вам, мессир. Мы чистосердечно расскажем вам всё, что знаем, а взамен вы…, – спазм сдавил горло Мараны, но, сделав усилие, она продолжила. – Взамен вы убьёте нас… Но не так! – быстро добавила она, дёрнув головой в сторону мёртвого товарища. – Честный удар мечом по шее – вот чего я прошу.

Ваир, опустив голову, заскулил. Стала заметна тягучая нитка кровавой слюны, свисавшая из его рта. Но даже он оказался не настолько малодушен, чтобы молить о пощаде, потому что понимал, что Марана совершенно права.

– Что ж, – медленно проговорил Каладиус, словно обдумывая сказанное. – Думаю, что я могу оказать вам такую услугу, потому что в душе я – человек не злобливый, что бы вы там себе не думали. И честно хочу сказать, что мне совсем не по душе то, что творит император с Паториусом. Поэтому я обещаю вам это. Вот этот меч, – маг вынул клинок из ножен. – Подаренный мне его величеством. Это – отличный меч, сегодня я смог ранить им демона. Он острее бритвы, и в умелых руках снимет голову столь же просто, как вы, мадам, снимали, бывало, изящную шляпку.

– Я никогда не носила шляпок, – огрызнулась Марана. – А что касается вашей доброты – о том ходит множество легенд, и каждая следующая леденит кровь сильнее предыдущей. Да и сами мы сегодня смогли в этом убедиться.

– И вот именно этого, госпожа Марана, я вам никогда не прощу, – лицо Каладиуса помрачнело, а глаза засверкали. – Не прощу того, что вы заставили меня сегодня вновь стать тем, кем я был несколько сотен лет тому назад, и кого, как я думал, уже давно сумел похоронить в самых дальних и темных уголках своей души. Много поколений родилось и умерло, не видя от меня и толики той жестокости, что я проявил сегодня. Даже при подавлении восстания Паториуса я был преступно, непростительно мягок, за что поплатился смертью близкого товарища.

– Так с чего же именно нам выпала такая честь узреть великого Каладиуса во всей мощи его гнева? – рот Мараны скривился в ухмылке.

– Всё очень просто. Меня вывела из себя та простота и непринуждённость, с какой вы явились вершить геноцид.

– Геноцид? – вскричала Марана. – Не слишком ли громкое слово?