Белая Башня

– Угадал? – всё так же спокойно спросил Кол.

– Угадал. Всё дело в ней, – резко ответил Бин, пытаясь встать.

– Сядь! – мягко, с ленцой проговорил Кол и, ухватив Бина за плечо, вновь придавил к столу. – Давай поговорим, как мужчины.

– Хочешь, как мужчины? Давай! – выпалил Бин. – Ты слишком стар для неё!

– А ты – слишком молод, – без малейших признаков волнения или недовольства ответил Кол.

– Оставь её в покое!

– А разве я её беспокою? Мы просто дружески общаемся. Ты, кстати, мог бы общаться с нами, вместо того, чтобы уныло тащиться позади и жечь мне спину своим безумным взглядом.

– Я смотрю на тебя так, как ты того заслуживаешь. И зачем я только спас тебя вчера? – злобно воскликнул Бин. – Просто оставь её, слышишь? Она – не твоя!

С этими словами Бин вскочил и направился назад в лагерь.

– Постой, парень, – Кол двумя шагами догнал его и положил руку на плечо.

И тут Бин вдруг резко повернулся и его кулак врезался в покрывшуюся уже лёгкой щетиной скулу Кола. Однако Кол лишь мотнул головой.

– Ах ты, щенок! – от ответного удара Бин отлетел и стукнулся спиной о ствол дерева.

Его глаза заволокла красная горячая пелена, с губ сорвалось хриплое рычание, и Бин ринулся на врага. Кол, как видно, старался щадить юнца, поэтому его движения были крайне скупы, и он скорее лишь отталкивал Бина. Тот же, в свою очередь, молотил руками и ногами без каких-либо правил, просто с горячим желанием задеть ненавистного пьянчугу. Два-три раза ему это удалось. Но за эти попадания он и сам заплатил весьма болезненными затрещинами.

Споткнувшись о какую-то корягу, Кол завалился на спину, и Бин, вскочив ему на грудь, сомкнул руки на горле бывшего паладина. Ненависть душила Бина, и тот, в свою очередь, душил Кола. Кол поначалу пытался просто отжать душащие его пальцы, но те держались намертво. Кол начал хрипеть, его лицо налилось кровью. И тогда он нанёс полноценный удар, который пришёлся Бину в ухо. Бин тут же отлетел вверх тормашками и, упав, застыл, потеряв сознание.

Очнулся он от того, что кто-то смачивал его лицо холодной мокрой тряпкой. Этот кто-то, конечно же, был Кол. Резко оттолкнув его руку, Бин уселся на землю и молча уставился на носки своих ботинок. Вздохнув, Кол сел рядом. Какое-то время оба молчали.

– Как же всё-таки кстати нас с тобой поколотили вчера, – произнёс наконец Кол, потирая щеку. – Надеюсь, на этом фоне новых ссадин Мэйлинн не заметит.

Бин лишь хмыкнул в ответ, продолжая изучать свою обувь.

– Послушай, друг, мне очень жаль, но у тебя ничего с ней не получится, – тихо проговорил Кол.

– А у тебя что – получится? – снова взвился Бин.

– И у меня не получится, – мягко и немного грустно ответил Кол. – Понимаешь, Бин, она – лирра, а мы – всего лишь люди. Мы слишком разные. Несочетаемые…

– И что делать? – всхлипнув, спросил Бин.

– А что тут сделаешь? Нужно просто принять это как данность.

– Я люблю её… – пробормотал Бин. Казалось, он вот-вот заплачет.

– В твоих же интересах поскорее избавиться от этого чувства. Смотри на неё, любуйся ей, восхищайся… Но люби человеческих девушек. Так будет лучше.

– А ты сам? – наконец-то Бин оторвал взгляд от ботинок и взглянул на Кола.

– Знаешь, Бин, я уже слишком стар для любви с первого взгляда, – не отводя глаз, ответил Кол. – Она мне нравится. Чертовски нравится. Она – самая необычная девушка, которую я встречал…

– Знаю, несмотря на то, что ты видел женщину с тремя грудями! – неожиданно для себя фыркнул Бин.

– Разве я сказал, что их было три? – делано удивился Кол. – Да нет же, у неё было целых четыре огромные сиськи! – Кол даже руками показал, насколько они были велики.

И тут Бин захохотал. Не только и не столько над этой незамысловатой шуткой, сколько над всей нелепостью своих недавних поступков. Он плакал и смеялся одновременно, и на душе вдруг стало спокойно-спокойно. Кол, по-доброму посмеиваясь, глядел на Бина.

– Прости меня, Кол, – проговорил Бин, чуть успокоившись.

– Да что ты! Никаких обид! – тут же возразил Кол. – Будь я лет на пятнадцать моложе, я бы и не таких бы дров ещё наломал! Уж я бы не забыл о кинжале, висящем на моём поясе!

Второй раз за два дня он забывает об оружии, имеющемся у него – подумал Бин. И эта мысль ему неожиданно очень понравилась. Он вспомнил, как отреагировала Мэйлинн, как встревожилась, что он мог бы зарезать того конюха. Нет, он умрёт, но не разочарует её! Ах, Мэйлинн…

– Как же мне её разлюбить? – грустно и растерянно спросил Бин.

– А ты подумай вот о чём, друг, – помолчав какое-то время, откликулся Кол. – Подумай о том, о чём думаю и я сам. Да, такая девушка как Мэйлинн могла бы дать мне очень много, могла бы превратить мою жизнь в один сплошной праздник… Но вот что я мог бы дать ей? И я понимаю, что обмен бы у нас вышел неравноценный: она мне – всё, а я ей – ничего. А ведь это не по-мужски, согласись? Так что не нужно быть эгоистом, Бин.

– Почему же я ничего не могу ей дать? Я могу ей дать свою любовь! – пылко возразил Бин.